Дарбаром именовался большой зал, где высшие сановники государства собирались на совет. На сей раз Конана и Экатракана встретила одна дэви, если не считать двух глухонемых телохранителей, покорно потевших за изголовьем ее кресла. В зале было жарко и тихо.
Завидев вазама, прижимавшего к губам окровавленный платок, Жазмина немедля пожелала узнать причину столь странного вида своего первого сановника. Экатракан только промычал что-то невнятное.
– На него напала взбесившаяся серна и боднула рогом, – объяснил варвар, без приглашения усаживаясь на низкий диван. – Пришлось ее зарезать.
– Серна?! – воскликнула Жазмина. – Ты не путаешь? Мои серны ручные, и не было случая, чтобы они причиняли кому-нибудь вред.
– Значит, это первая. – Киммериец поджал ногу и поковырял Пальцем в зубах. – Вели слугам хорошенько за ними присматривать.
– Я, конечно, сделаю, как ты советуешь, но ответь мне, раджиб, отчего так блестят твои губы?
– От жира, о проницательнейшая из властительниц, от жира, текущего с обжаренных, шкворчащих, восхитительных кусочков мяса! После того как я одолел оголтелого зверя, мы с Экатраканом развели костер и приготовили отличную бастурму. Не оставлять же тушу на растерзание воронам! Вазам, правда, есть не мог, а я подкрепился.
– Это правда, Экатракан? – спросила дэви вельможу.
Несчастный советник только кивнул, рассудив, что внезапно спятившая ручная серна все же менее унижает его достоинство, чем шампур варвара.
– Надеюсь, ты сможешь говорить, когда я спрошу твоего совета, – сказала Жазмина, пряча улыбку.
– Я потерял только один шуб, – с достоинством отвечал вазам, – и готов, как прежде, дать тебе любой шовет, какой только попрошишь!
– Всему свое время. – Дэви жестом приказала вазаму сесть. Тот устроился на противоположном краю дивана – подальше от Конана.
– Я пригласила вас двоих, – молвила властительница Вендии, – дабы обсудить дело, не требующее отлагательства. Из княжества Эль-Мехем, лежащего за горами Тайдук-Нубас, прибыли послы и требуют незамедлительной аудиенции.
– Так в чем же дело, – зевнул Конан, не прикрывая рта, – прими их, и дело с концом.
Вазам поморщился – то ли от зубной боли, то ли возмущаясь грубости варвара. Однако Жазмина и бровью не повела: манеры киммерийца ее, казалось, забавляли.
– Ты, Конан, у нас недавно, и, видно, не знаешь, о чем идет речь, – сказала она терпеливо, словно втолковывала малому ребенку очевидные вещи. – Княжество это мало, и войском сколько-либо значительным не обладает. Когда-то мехемские шахсары, именующие себя так более по неуемному честолюбию, нежели общему признанию, умели ладить с соседями. Но четыре сезона дождей назад в единственном городе княжества произошла смута, и с тех пор…
– Знавал я одного мехемца, был у меня в ватаге, – перебил речь дэви грубый варвар. – Паршивый, надо сказать, человечишко, лживый и трусливый, как шакал. Пришлось содрать с него кожу и повесить сушиться на тамариске.
Вазам вздрогнул и плотнее прижал платок к губам.
– А я думала, такое проделывают только дикие афгулы, – усмехнулась Жазмина.
– Ты забыла, что я был их вождем. Впрочем, запамятовал, я, кажется, просто вырезал ублюдку печень.
Конану было скучно. Ему было скучно с тех пор, как он вернулся из Гадхары, где испытал немало передряг и сподобился даже предстать пред ликом самой Богини Смерти – кровожадной Хали. До сих пор в груди его поднимался холод, когда пронзительный взгляд богини, обратившейся в кобру, являлся ему во сне. Взгляд, несущий гибель… или бессмертие.
Все это осталось позади и, слоняясь по садам дворца, деля ложе с Жазминой или, втайне от дэви, с одной из ее придворных хаджибок, задирая трусливых придворных и пьянствуя, к их глубокому возмущению, с париями-садовниками, варвар все более склонялся к тому, что жаркий и влажный климат Вендии ему порядком надоел. Из Кофа доходили слухи, что там готовится большая заварушка, и киммериец собирался податься туда в ближайшее время – навстречу новым приключениям.
А тут – какие-то ничтожные мехемцы…
– Если ты не будешь меня перебивать, мы быстрее доберемся до сути, – услышал он мелодичный голос Жазмины, в котором на сей раз прозвучали гневные нотки. – И возьми на том столике зубочистку, если уж хочешь воспользоваться привилегиями фаворита и ковырять в зубах в присутствии дэви. Я готова простить тебе многое за прежние заслуги, но, если ты станешь плевать на пол и рыгать в присутствии послов, как в прошлый раз, я рассержусь.
– И скормишь меня голодным крокодилам, – пробурчал варвар, но зубочистку взял.
– Четыре года назад, – продолжала Жазмина, – престол Эль-Мехема захватил какой-то немедийский рыцарь…
– Немедиец?! – воскликнул Конан, забыв о предупреждении дэви. – Откуда он взялся?
