Врата в бессознательное: Набоков плюс - [47]

Шрифт
Интервал

Без вины виноватый?

Но это еще не все. Владимир Набоков «столкнулся с феноменом идеологического принуждения и обезличивания под маской свободного выбора в школьные годы. Определенный отцом-либералом в Тенишевское училище ‹…› одиннадцатилетний Набоков оказался под сильнейшим давлением со стороны учителей и других учащихся, призывавших его вступить в различные неформальные клубы, а позднее — в политические дискуссионные группы. Он выстоял, но обрушившиеся на него издевки и упреки, видимо, запомнились ему на всю жизнь» [67;21]. (Ситуация повторилась годы спустя: критики были озадачены и враждебно настроены — в силу того, что не могли отнести романы Сирина ни к реалистическим, ни к символистским, а также из-за его упорного отказа примыкать к каким-либо группировкам и кружкам [67;25].)

Всё это можно было пережить.

Но не публичное издевательство учителя русской литературы над будущим классиком. Юношеские неумелые стихи из первого сборника бодро разобраны в классе — и злорадно изничтожены; к этому действу педагогом радостно присовокупляется мнение его кузины Зинаиды о том, что сей школьник никогда не научится писать.

Всеобщее ликование. Кузина Зина — авторитет: м-м Гиппиус.

А вот ошиблась мадам…

Биограф В. Курицын жёсток и жестОк: от общения со сверстниками у Набокова «всё равно остаются дольки процента „не могу“ и „не взяли“. А это хорошая питательная среда для комплекса, в результате которого появляется не самое светлое желание показать, что относишься к кому-то свысока, желание кого-нибудь пнуть-пихнуть» [74;199].

Было это, было. Но, в отличие от биографа Курицына, не примем на себя роль прокурора: не станем «пихать» писателя, присоединяясь ко всем зинам.

…Европейский период творчества (особенно стихи и рассказы) еще отражает нежную, сострадательную и ранимую душу бывшего мальчика Пути; американский период знаменуется, по крайней мере, внешне, избавлением от лирики и сантиментов. В жизни Набоков все больше дистанцировался от бывших соотечественников, обижая их своим подчеркнутым невниманием: он хотел стать настоящим американцем.

Ему это удалось.

Но ему удалось остаться и русским — страдающим, мечтательным, рефлексивным, тайно мучающимся.

Иначе бы он не стал великим писателем. Противоречия между ценностями двух культур, преломившиеся в характере автора, послужили движущей силой его творчества зрелого периода, а учетверенная психологическая травма — психологическим содержанием, конкретным выражением этого разрыва, драматической разницы ценностей.

Общая схема работы с травмами сознания и бессознательного:

1. В. В. Набоков, любимец семьи, с детства отличался ранимостью, повышенной чувствительностью по отношению к нападкам сверстников (например, одноклассников) и переживанием своей незаслуженной вины. Развитое воображение помогало ему уходить от недоброжелателей в свой внутренний мир, в воображаемые миры, отыгрывать там неприятные ситуации. Эскапизм стал видом психологической защиты.

2. Эскапизм трансформировался в дальнейшем:

а) по содержанию: достижением предельного варианта эскапизма как самого надежного. «Потусторонность» влекла Набокова всю жизнь; во многих своих художественных произведениях он, сам того не зная, моделировал различными способами проявление экстрасенсорных способностей, которые были свойственны его новгородским предкам, обеспечивающих общение с иным миром, но которые были заблокированы у него (и его героев) древней родовой травмой;

б) по форме: в художественном творчестве эскапизм обрел сначала индивидуальную ценность, а после успешного освоения Набоковым приема «арлекинады», т. е. становления его как признанного мастера слова, и общественную.

3. Во второй, американский, период творчества Набокова волновала проблема гармонизации Я-внешнего и Я-внутреннего, для разрешения которой необходимо было снять психологическую защиту — маску самодовольного сноба, т. е. победить в себе наглое «животное». Но это возможно было при осознании родовой травмы, т. е. становления на позицию своих дальних предков и видения с этой позиции других незаслуженно обиженных, сострадание им и, главное, осознание чувства вины от того, что тебе лучше, чем им и стыда за то, что ты из-за малодушия отказался от них, не смог помочь им хотя бы морально.

4. Психологический анализ текста и затекста произведений В. В. Набокова позволил выявить механизмы терапии творчеством — характеристики работы с множественной психологической травмой: 1) индивидуальной травмой остракизма, унижения и изгойства — и чувством обиды; 2) коллективной родовой (вина и стыд перед униженными и репрессированными родичами за более счастливые обстоятельства и за фактический отказ от родства), 3) коллективной травмой эмигрировавших современников (вина перед оставшимися соотечественниками, подвергающимся репрессиям) и 4) личной травмой предательствастыд за вынужденный отказ от ценностей и образа жизни соотечественников.

Когда две последние травмы наложились, совпали со второй в основных чертах при сходной структуре обстоятельств (древние чувства вины и стыда перед теми, кто, в отличие от тебя подвергается репрессиям, и ты их предал, спасовав перед обстоятельствами), произошла актуализация процесса терапии творчеством. И происходило это поэтапно — от произведения к произведению.


Еще от автора Оксана Леонидовна Кабачек
Диалоги о культуре. Занятия с детьми 5-7 лет

Цель пособия — развитие способности детей налаживать общение с окружающими людьми. В ходе «диалогов о культуре» происходит развитие коммуникативных способностей детей.Книга адресована педагогам дошкольных учреждений, родителям, гувернерам.


Топос и хронос бессознательного: новые открытия

Кабачек О.Л. «Топос и хронос бессознательного: новые открытия». Научно-популярное издание. Продолжение книги «Топос и хронос бессознательного: междисциплинарное исследование». Книга об искусстве и о бессознательном: одно изучается через другое. По-новому описана структура бессознательного и его феномены. Издание будет интересно психологам, психотерапевтам, психиатрам, филологам и всем, интересующимся проблемами бессознательного и художественной литературой. Автор – кандидат психологических наук, лауреат международных литературных конкурсов.


Рекомендуем почитать
Литературное творчество М. В. Ломоносова: Исследования и материалы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.