Врата - [155]

— Но… — начал я… — Эсси… — Я хотел сказать: «Ты еще не должна это делать!» или «Не перед компьютером!» Она не дала мне возможности выбрать. Прижалась ко мне щекой, может, чтобы я почувствовал, что щека у нее снова полная.

— Робин, — сказала она солнечно, — я гораздо лучше себя чувствую, чем тебе кажется. Можешь спросить врача, если хочешь. Она расскажет тебе, как быстро я поправляюсь. — Она повернула голову, чтобы поцеловать меня, и добавила: — В следующие несколько часов у меня есть кое-какие дела. Пожалуйста, продолжай болтать со своей программой. Я уверена, у Альберта для тебя есть много интересного. Правда, Альберт?

— Конечно, миссис Броудхед, — согласилась программа, добродушно набивая трубку.

— Значит, решено. — Она потрепала меня по щеке, повернулась и пошла к себе, и должен сказать, она совсем не выглядела больной. Халат не тесный, но сшит по ее фигуре, а фигура у нее отличная. Мне не верилось, что исчезли все повязки с левого бока, но от них не осталось ни следа.

За мной моя научная программа кашлянула. Я повернулся. Альберт набивал свою трубку, глаза его мерцали.

— Ваша жена прекрасно выглядит, Робин, — сказал он, рассудительно кивая.

— Иногда, Альберт, — ответил я, — я не могу решить, насколько ты человекоподобен. Ну что ж. Что интересного ты хотел мне рассказать?

— Что хотите услышать, Робин? Продолжать ли мне обсуждать проблему Пейтера Хертера? Есть некоторые другие возможности, например, полное прекращение. Если отбросить юридические сложности, можно приказать корабельному компьютеру, известному как «Вера», взорвать топливные баки на орбитальном корабле.

— К дьяволу! Мы тем самым уничтожим величайшее найденное сокровище!

— Конечно, Робин, и даже хуже. Вероятность того, что наружный взрыв повредит установку, которую использует мистер Хертер, весьма мала. Это может только рассердить его, и заточить там до конца жизни, и он сможет делать, что захочет.

— Забудь об этом. Неужели нет ничего действительно хорошего?

— Между прочим, Робин, как раз есть, — улыбнулся он.

— Мы нашли наш Розеттский камень. — Он быстро превратился в облачко цветных искорок и исчез. Его место заняла светящаяся веретенообразная масса зеленого цвета. Альберт сказал: — Это изображение в начале книги.

— Но тут же ничего не видно!

— Я еще не начал, — объяснил он. Фигура на экране выше меня, шириной в половину высоты. Она начала поворачиваться, становилась прозрачней, так что я мог видеть сквозь нее, потом внутри нее появились одна, две, три точки, огненные красные точки начали вертеться по спирали. Послышался печальный щебечущий звук, как шум телеметрии или усиленный лепет мартышек. Затем изображение застыло. Звук прекратился. Голос Альберта произнес;

— Я остановил в этом месте, Робин. Возможно, звук — это речь, но мы не смогли еще выделить в ней семантические единицы. Однако, «текст» ясен. Таких огненных точек сто тридцать семь. Смотрите, пока я пропущу еще несколько секунд книги.

Спираль из 137 точек раздвоилась. От первоначальной линии точек отделилась другая, поплыла к вершине веретена и там молча повисла. Щебет послышался снова, первоначальная спираль растянулась, каждая точка начала сама двигаться по спирали. Когда все завершилось, большая спираль состояла из 137 малых спиралей, а эти в свою очередь — из 137 огненных точек. Все изображение стало оранжевым и застыло.

— Хотите попробовать интерпретировать это, Робин? — спросил голос Альберта.

— Ну, я не могу столько сосчитать. Но похоже 137 на 137, верно?

— Конечно, Робин. 137 в квадрате, что составляет 18 769 точек. Теперь смотрите.

Короткие зеленые линии разрезали спираль на десять сегментов. Один из сегментов приподнялся, упал на дно веретена и покраснел. «Тут не точно десятая часть числа, Робин, — сказал Альберт. — Если пересчитать, можно убедиться, что на дне 1 840 точек. Продолжаю. — Снова центральная фигура изменила цвет, на этот раз на желтый. — Обратите внимание на верхнюю часть. — Я посмотрел пристальней и увидел, что первая точка стала оранжевой, а третья желтой. Центральная фигура начала вращаться вдоль вертикальной оси и превратилась в трехмерную колонну спиралей, и Альберт сказал: — Теперь в центральной фигуре мы имеем 137 в кубе точек. С этого момента, — доброжелательно добавил он, — становится скучновато смотреть. Я пропущу быстро. — Он так и поступил, линии точек заметались, цвет их менялся от желтого к авокадо, от авокадо к зеленому, потом к цвету морской воды, к голубому и снова через весь спектр дважды. — Что же мы видим, Робин? Три числа. 137 в центре, 1 840 на дне. 137 в восемнадцатой степени, что примерно равно десяти в тридцать восьмой степени, наверху. Три эти числа означают: константу тонкой структуры материи, отношение массы протона к массе электрона и число элементарных частиц во вселенной. Робин, вы прослушали краткий курс теории элементарных частиц в изложении преподавателя хичи!»

Я сказал: «Бог мой!»

На экране появился улыбающийся Альберт. «Совершенно верно, Робин».

— Но Альберт! Значит, мы можем прочесть все молитвенные веера?

Лицо его потускнело. «Только самые простые, — с сожалением сказал он. — Этот как раз самый легкий. Но теперь будет легче. Мы проигрываем каждый веер и записываем. Потом ищем соответствия. Делаем семантические предположения и проверяем их на максимальном количестве контекстов… ну, сделаем, Робин. Но потребуется некоторое время».