Врата - [120]

Группа остановилась там, где красные коридоры сходились и один из них становился синим. Сорвали коричнево-зеленые фруктоягоды и попробовали их сочную мякоть, сначала осторожно, потом с удовольствием, а Вэн тем временем рассказывал им о географии Неба хичи. Есть красные секции, лучше всего находиться в них. Тут есть пища и хорошие места для сна, тут корабль, и сюда никогда не приходят Древние. Но разве они не выходят из своего обычного района в поисках фруктоягод? Да, конечно! Но никогда (голос его поднялся на пол-октавы) сюда. Этого никогда не происходило. Дальше начинаются синие коридоры. Вэн заговорил тише. Туда Древние приходят часто. По крайней мере в отдельные места. Но там все мертво. Если бы комната Мертвецов не находилась в синем районе, он никогда не ходил бы туда. И Ларви, вглядываясь в коридор, который он указал, почувствовала трепет от ощущения глубочайшей древности. Что-то от Стоунхенджа, или Гизы, или Ангкор Вата. Даже потолок потускнел, а растения редкие и чахлые. „Зеленые коридоры, — продолжал Вэн, — хорошие, но там многое не действует. Например, в кранах нет воды. Растения погибают. А золотые…“

О золотых он говорить не хотел. Там живут Древние. Если бы не потребность в книгах, иногда в одежде, он никогда не заходил бы в золотые, хотя Мертвецы всегда подталкивают его туда. Он не хочет видеть Древних.

Пол прочистил горло и сказал: „Но, мне кажется, нам придется идти туда, Вэн“.

— Зачем? — пропищал мальчик. — Там совсем неинтересно!

Ларви взяла его за руку. „В чем дело, Вэн?“ — мягко спросила она, видя выражение его лица. Чувства Вэна сразу отражались у него на лице. Он не умел скрывать их.

— Он как будто испугался, — заметил Пол.

— Он не испугался! — возразил Вэн. — Вы просто не понимаете. Там нет ничего интересного.

— Вэн, дорогой, — сказала Ларви, — нам очень важно как можно больше узнать о хичи. Не могу тебе объяснить, но самое меньшее, что мы от этого получим, это деньги. Много денег.

— Он не знает, что такое деньги, — нетерпеливо вмешался Пол. — Вэн. Обрати внимание. Мы все равно это сделаем.

Расскажи, как нам вчетвером можно осмотреть золотые коридоры.

— Вчетвером нельзя! Одному можно. Я могу, — похвастал он. Теперь он рассердился и показывал это. Пол! Вэн испытывал к нему смешанные, но в основном неприязненные чувства. Говоря с Вэном, Пол так тщательно выговаривал слова — так презрительно. Как будто Вэн недостаточно умен, чтобы понять. Когда Вэн был с Джанин, Пол всегда оказывался рядом. Если Пол — типичный представитель мужчин, Вэн не стал бы гордиться тем, что сам мужчина. — Я бывал в золотых много раз, — хвастал он, — из-за книг и фруктоягод или просто смотрел на их глупости. Они такие забавные! Но не такие уж глупые. Я знаю, как пройти безопасно. Один человек может. Возможно, двое. Но если мы пойдем все, они нас обязательно увидят.

— И что тогда? — спросила Ларви.

Вэн пожал плечами. Он не знал, что ответить на этот вопрос, помнил только, как этого боялся отец. „Они не интересны“, — повторил он, противореча себе.

Джанин бросила пустую шелуху фруктоягоды к основанию куста и облизала пальцы. „Вы задаете несущественные вопросы, — вздохнула она. — Вэн, куда доходят эти Древние?“

— До края золотых — всегда. Иногда — в голубые или зеленые.

— Если они любят фруктоягоды и ты знаешь место, куда они за ними приходят, почему бы там не установить камеру? Мы бы их увидели. А они нас нет.

Вэн торжествующе ответил: „Конечно! Видишь, Ларви, совсем не обязательно ходить туда! Джанин права. Только… — он колебался… — а что такое камера?“

По дороге Ларви пришлось подбадривать себя на каждом перекрестке: она не могла удержаться и со страхом заглядывала во все коридоры. Но они ничего не слышали и не видели никаких движений. Было тихо, как на Пищевой фабрике, когда они впервые вошли в нее, и так же необычно. Еще необычнее. Полосы света на стенах, участки растительности вдоль стен и прежде всего — ужасающая мысль, что где-то совсем рядом живые хичи. Когда они установили камеру в том месте, где встречается зеленое, синее и золотое, Вэн заставил их уйти и повел в комнату Мертвецов. Это прежде всего — получить возможность по радио связаться с миром. Даже если этот мир — старый Пейтер, беспокойно расхаживающий по Пищевой фабрике. Если это им не удастся, поняла Ларви, им тут вообще нечего делать, придется вернуться на корабль и отправиться домой: нет смысла исследовать, если не можешь сообщить о результатах.

Храбрость Вэна увеличивалась пропорционально расстоянию, отделявшему их от Древних. Он провел их вначале по зеленым коридорам, потом по нескольким уровням голубых и подвел к широкой синей двери. „Посмотрим, правильно ли она работает“, — важно сказал он и ступил на широкую металлическую полоску перед дверью. Дверь поколебалась, вздохнула и со скрипом открылась. Вэн, довольный, ввел всех внутрь.

Помещение казалось принадлежащим людям. Хотя и странным. И пахло в нем человеком. Несомненно, из-за того, что Вэн провел здесь немало часов за свою недолгую жизнь. Ларви взяла у Пола одну из микрокамер и поставила себе на плечо. Лента механизма начала фиксировать восьмиугольное помещение с тремя вилообразными сидениями хичи — два из них разбиты — и грязной стеной с приборами в понимании хичи — многочисленными разноцветными огоньками. За стеной слышалось изредка щелканье и едва различимое гудение. Вэн взмахом указал на стену. „Здесь живут Мертвецы. Если „живут“ правильное слово“, — и он рассмеялся.