Врата Лилит (Проклятие Художника) - [10]

Ганин торопливо закивал головой, шумно высморкался в платок, который он достал из нагрудного кармана рубашки, вытер глаза рукавом и быстрыми, чмокающими глотками, осушил стакан, а потом рассказал все, что произошло за вчерашний день — от встречи с Расторгуевым в городе до их расставания на пустынном ночном перроне пригородной электрички.

… - Поня-я-я-ятно… — протянул следователь, дослушав до конца сбивчивый рассказ Ганина и затушив в жестяной пепельнице уже пятый окурок. — Значит, по-Вашему выходит, что возвращение гражданина Расторгуева было совершенно ничем не объяснимым — ну, разве что запоздалыми муками совести перед женой и детьми —, а его смерть на рельсах — ничем не мотивированной и случайной, не так ли?

— Гм… — озадаченно хмыкнул Ганин. — Я этого не говорил, но вполне возможно: Пашка — человек ветреный, непредсказуемый, он действительно может менять свое решение в считанные минуты. А вот что касается смерти… Не знаю даже… Просто смерть таких близких для меня людей такая редкость…

— Редкость, Алексей Юрьевич!? Редкость?!!! — внимательно сверля взглядом Ганина, вдруг повысил голос следователь. — А гражданка Мещерякова Лариса Николаевна, Вам, случайно, не знакома?

— Лариса? Как же… Мы… в общем, мы встречались…

— А знаете ли Вы, что она найдена мертвой буквально позавчера, 12-го числа, в четверг?! Она выпала из окна тринадцатого этажа прямо посреди бела дня! Тут уж Ганин вскочил как ужаленный, схватившись за голову.

— Ла… Лара… Ларочка! Какой кошмар!

— Это уж точно! Что Вы можете сказать об этом? Её мать говорила, что последний человек, с которым общалась её дочь — это Вы. Странное совпадение, не так ли? Мне передали вести её дело и тут — таинственное убийство второго Вашего гостя — Расторгуева! Думаю, мне стоит съездить в архив и хорошенько покопаться, возможно, будут и другие жертвы Вашего гостеприимства!

— На что… на что… на что Вы намекаете! — затрясся всем телом Ганин.

— Ни на что! Просто отмечаю связь — два Ваших гостя и два несчастных случая, с интервалом в один день. Что Вы можете сказать о гражданке Мещеряковой? Как Вы с ней расстались?

— Я… ну… мы приехали сюда, у неё были выходные — она работает два через два —, решили их провести, так сказать, на природе, все было хорошо, а потом… после полудня уже… я ушел, в общем, ну, за дровами, чтоб шашлыки пожарить… она сказала, что осмотрит пока меня не будет дом…

— Ну и… дальше-то что?

— А потом я прихожу, а её — нет… А потом мне на мобильный пришла смс — «мы с тобой, Леш, очень разные, пойми…».

— И всё?

— И всё! Я сам был в шоке, сначала стыдно было ей звонить, послал смс, а сообщение о доставке не приходит и не приходит! Потом, вечером уже, я собрался с духом и позвонил — говорят, номер не доступен. Ну, я и решил, что она сбежала, а сим-карту выбросила, чтоб дозвонится не смог…

— Интересненько, очень интересненько… — задумчиво барабаня мохнатыми пальцами о крышку стола, забормотал себе под нос Перепелица. — Расторгуев чердак осматривал, Мещерякова — дом… Так, гражданин Ганин, разрешите личный вопрос: Вы когда-нибудь были женаты? Ганин покраснел, вздохнул и тихо ответил:

— Нет…

— А девушки, ну, кроме Мещеряковой, были ещё у Вас?

— Ну… были, конечно…

— Назовите, пожалуйста, фамилии и инициалы, я проверю и их тоже, — Перепелица открыл кожаную папку и достал оттуда листок бумаги и ручку.

— Левчик Наталья Ивановна… Д-д-дьяченко Клавдия Николаевна… С ними я уже после вуза, а в вузе — Семченко Екатерина, Глазова Римма и, на последнем курсе, Лазарева Светка… Больше не было вроде, в школе я с девочками как-то не очень…

— Хорошо! — шумно захлопывая папку, подытожил следователь. — Всех их я проверю. А друзья у Вас были?

— Нет, кроме Паши, ни с кем особо и не общался. Ну, были, конечно, и есть, но ни я к ним, ни они ко мне в гости никогда не ходили… Так, по интернету, по телефону, в кафе…

— Понятно… Буду проверять, буду опрашивать. Спасибо за сотрудничество, Алексей Юрьевич! — Перепелица быстро встал со стула и пожал руку Ганину, по-прежнему внимательно глядя в его глаза, и вроде как направился к выходу с папкой под мышкой… — Ах, да! Чуть не забыл! — вдруг остановился он в дверях. — Вы не против, если я осмотрю дом? Ну, на всякий случай…

— А что тут смотреть, товарищ следователь? — мрачно улыбнулся Ганин. — Домик-то что собачья конура…

— Ну, конура не конура, а подвал и чердак все-таки есть.

— Пожалуйста… — пожал плечами Ганин и подошел к выключателю у стены, чтобы включить свет в подвале.

… Ничего, кроме залежей картошки, бутылок с настойкой и банок с вареньем, Перепелица в подвале не обнаружил, да вдобавок замерз до костей. Зато чердак заинтересовал его куда больше…

— Это Ваша мастерская, не так ли? — с нескрываемым интересом спросил следователь, внимательно осматривая ряды холстов, прислоненных к облупленной стене чердака.

— Ну-у-у, мастерской её трудно назвать: тут слишком тесно, чтобы писать, я обычно это делаю на улице или в самом доме. Это скорее склад моих работ… — робко улыбнулся Ганин: всегда, когда речь заходила о его творчестве, он почему-то краснел.

— Вижу… вижу… да уж… неплохо… — задумчиво заговорил Перепелица, переводя взгляд своих темно-карих, почти черных, внимательных глаз с одного холста на другой. — Я, конечно, не знаток изобразительного искусства, но, скажу Вам… Такое впечатление, что Ваши картины — какие-то… живые, что ли… Интересно… — тут Перепелица остановился у картины, подписанной снизу «Ночной проспект», и внимательно её осмотрел. — Знаете, такое чувство, что я смотрю не на картину ночного проспекта, а смотрю в окно квартиры, которое выходит на эту самую улицу… Никогда такого не видел раньше!