Враг народа. Академия красных магов - [88]

Генка увернулся от еще одного удара в голову и, изловчившись, нанес свой. Сияющая синева ее покрова смешалась со свечением его кулака — они слились в одно яркое синее пламя, словно выясняя, кто сильнее. А затем ее броня чуть заалела, фиксируя урон. Рыкнув как разъяренная тигрица, Островская таки зарядила Генке в лицо — и его броня тоже слегка покраснела, только подогрев его азарт.

Кулаки продолжали безудержно летать с двух сторон, время от времени достигая цели. Не будь у них покровов, уверен, урон уже бы был близок к смертельному. Зная, что никто не увидит синеву на моей ладонь, я сжал руку в кулак — и свечение охотно его обняло. Но как распределить это сияние по всему телу, я пока не понимал — оно двигалось с ладони на кулак и обратно, однако не перемещалось дальше. Если все, что я не умею, — сила моего соперника, то я невольно дарил этому гипотетическому сопернику слишком много сил.

— Если посмотреть внимательно, то уже очевидно, — комментировал стоящий около нашей скамейки Рогозин, — чем эта рукопашная закончится…

Все сосредоточенно уставились на участников спарринга, явно пока не понимая. Мне же тоже уже было очевидно, потому что я видел синеву, все еще яркую у Генки и уже изрядно побледневшую у Островской. Она снова набросилась на него, собираясь ударить. Он расторопно перехватил ее кулак и крепко зажал ее саму, блокируя атаку и с другой стороны. Его рука стиснула ее талию, пытаясь максимально обездвижить соперницу. Генка напирал, словно собираясь повалить ее на пол. Ева отчаянно дернулась, пытаясь высвободиться, и его ладонь соскочила вниз и не намеренно, но весьма смачно шлепнула ей по заду. На долю секунды она застыла, следом застыл и он, явно трогая девушку там впервые — а по ряду скамеек пошли смешки, как бы без слов комментируя пикантность позиции.

В следующий миг синее свечение вокруг Островской внезапно заискрило яркими молниями и стремительно исчезло за ними. Сверкающие разряды яростно вонзились в Генкин покров, пронзая его как сотни игл. Со стороны казалось, будто его ударило мощным разрядом электрического тока. Вот почему магический бой как русская рулетка: в любой момент расклад может измениться. Его броня заалела гораздо сильнее. Обалдев, он выпустил Еву из своей хватки, и она резво отскочила в сторону, враждебно сжимая кулаки, однако больше на него не кидаясь.

— И поделом… — проворчала рядом Роза как-то не в меру кровожадно.

— А ты вообще на чьей стороне? — я повернулся к ней.

— А нечего ее лапать!

— Вообще-то он не лапал, это само получилось во время боя.

— Да-да, — цинично протянула подруга, — вы все так говорите…

— Вот и закончилась рукопашная, — прокомментировал Рогозин. — Выносливость вообще очень важное преимущество, и у Скворцова она очевидно выше. Островская наконец поняла, что здесь слабее, и теперь меняет тактику. Признай она это раньше, потратила бы куда меньше сил. Гордость и упрямство в бою — плохие помощники…

Стиснув зубы, явно разозленная сказанным не меньше, чем ходом поединка, Ева резко вскинула руку, и в Генку полетела гигантская искрящая молния, вполне способная убить человека на месте. Он бойко развел руки в стороны — и его тут же с головы до ног охватило пламя, словно превращая в огромный факел. Ярко-красные языки будто родились из синего свечения его покрова, поглотив его, чтобы стать еще мощнее и насыщеннее. Студенты на скамейках аж ахнули.

— Почти полноценный стихийный щит, — похвалил Рогозин.

— А почему почти? — спросил я, наконец поняв разницу между щитом и покровом.

— Потому что я здесь не для того, чтобы вас хвалить, — с усмешкой отозвался он. — Всегда есть, что улучшить.

Молния, искря, врезалась в щит из пламени и словно растворилась в нем, не нанеся Генке не малейшего вреда. Следом он вскинул руку — и мощный огненный поток полетел в ее сторону, чуть не лизнув языком ее броню. Ева в последний миг отскочила назад, а вокруг ее тела стремительно появился щит из ярких сверкающих молний, будто готовых броситься в атаку. Без промедления она пульнула в соперника ответную молнию, которую Генка встретил еще одной волной жара. Две стихии столкнулись в воздухе, сотрясая его аж до треска. Со стороны теперь казалось, что пламя громадного костра сражается с грозовой тучей. Если бы в спортзале висели уловители, они бы уже сошли с ума. Однако, хотя оба соперника были сильны, один все-таки уступал другому, сигнализируя это всем все больше алеющей броней.

— Считается, что огненный стихийный щит — самый сильный, — не замолкая, комментировал Рогозин. — А вот молнии — это скорее орудие атаки, чем обороны. Так что и здесь Островская выбрала не самую верную стратегию. А с учетом всех сил, что она уже потратила…

— Вы мне мешаете! — рыкнула Ева, посылая в Генку очередной удар.

— А в реальном бою всем на это плевать, — с иронией заметил Рогозин.

Чем дальше, тем быстрее молнии рассыпались на искры, натыкаясь на потоки пламени. Защита на Островской казалась уже совсем алой, подводя к неизбежному концу поединка. Когда очередная молния разлетелась в воздухе, едва ее лизнуло огнем, Ева, уже и сама пошатываясь от усталости, из последних сил рванула на соперника, вновь сокращая дистанцию до рукопашной. Дрожащая молния слетела с ее кулака и врезалась в огненный щит Генки, который тоже заметно ослаб, словно пытаясь пробить его насквозь — так яростно, как смертельно раненый зверь мог бы выбираться из западни, понимая, что уже нечего терять. Генка тут же ответил пылающим огнем кулаком, разрушая уже совсем тонкий щит вокруг ее тела. Прощально сверкнув, все ее молнии разлетелись в стороны и бесследно исчезли. Островская мгновенно покачнулась, броня на ней стала совсем красной, будто густо залилась кровью. А затем ее ноги бессильно подкосились, и как парализованная она рухнула на пол.