Враг народа. Академия красных магов - [60]

— Так много кто думает, поэтому менталистам крайне важно служить во благо, — его взгляд выразительно проехался по мне. — Ни одно социально значимое действие менталиста не останется незамеченным.

Я снова поднял руку.

— Почему?

— Вы не слышали про международный реестр магов стратегического значения? — Ковалевский на этот раз ответил вопросом на вопрос.

Тишина в аудитории то ли означала, что никто не слышал, то ли намекала, что никому неинтересно. Моя рука опять взлетела в воздух — по ощущениям, ее уже можно было и не опускать.

— Что такое международный реестр? — спросил я.

— Самый актуальный для вас вопрос, — с сарказмом заметил Григорий Николаевич. — Согласно международной конвенции, туда заносятся сильнейшие стихийные маги, все специалисты по высшей магии, а также менталисты в обязательном порядке.

Я тут же вскинул руку.

— Нет, Александр, — опередил он мой новый вопрос, — вас еще там нет. Сперва вы закончите академию и получите ранг, и только после этого вас туда официально внесут. Однако не стоит огорчаться, скорее надо радоваться, потому что находиться в этом реестре — все равно что жить под постоянным наблюдением. Это очень большая ответственность… Еще вопросы у кого-нибудь есть, или я могу продолжить? — он обвел глазами ряды парт.

Тишина сгустилась еще ощутимее. Все молчали, словно им и правда нечего спросить. Меня же просто разрывало от вопросов. Я снова поднял руку.

— А как появилась магия?

— Точно не известно, — ответил Ковалевский, — есть лишь версии.

— А когда?

Его губы тронулись в ухмылке.

— Александр, я настоятельно рекомендую вам посвятить свободное время этой славной книге, — он показал на учебник на своем столе. — Вы удивитесь, сколько можно узнать, если хоть раз ее открыть…

— Открыть книгу не так же легко, как плюнуть! — снова подал голос Голицын, очевидно надеясь всех рассмешить.

Повернув голову, Григорий Николаевич мазнул по нему взглядом, и тот мигом заткнулся.

— Не помню, — сухо произнес Ковалевский, — чтобы давал разрешение хоть кому-то язвить на моих занятиях.

Ага, кроме самого себя.

Остаток урока перья скрипели по листам, фиксируя весьма муторные положения теории магии. Перед самым звонком он дал нам столько домашней работы, что, видимо, придется разом осилить треть учебника. Стоило занятию закончиться, как студенты захлопнули тетради и повскакивали с мест, спеша убраться отсюда как можно скорее и наконец выдохнуть. А вот у меня еще оставались вопросы.

— Я вас догоню, — сказал я друзьям.

Кивнув, Генка и Роза ушли вместе со всеми, а я направился к преподавательскому столу. Ковалевский встретил меня без особого удивления.

— Григорий Николаевич, — начал я, — посоветуйте, пожалуйста, как мне поскорее научиться магии?

Собственно, этот вопрос сейчас был самым актуальным.

— А куда вам спешить? — невозмутимо уточнил он.

— Хочу всех нагнать.

— До поступления в академию никто специально не обучается, — заметил Ковалевский. — Так что вы всех нагоните, если будете стараться.

— Ну хотя бы с чего начать? — не отставал я.

— Для начала советую взять учебник по теории магии, книгу по медитации и что-нибудь по этикету, — хмыкнул он.

Я очень постарался не нахмуриться.

— Еще вопросы? — спросил Ковалевский, видя, что я не ухожу.

— А почему у меня за практический экзамен не сто баллов?

Его брови слегка дернулись вверх.

— Считаете, ваша работа на сто баллов?

— Завод-то спас.

— Снизил, — после паузы ответил он, — за орфографические ошибки. Этот учебник тоже не повредит, — его губы снова растянулись в усмешке.

Ясно. Язвить он, видимо, не закончит и после урока. В аудитории уже было пусто. Развернувшись, я тоже направился к двери.

— Александр, — неожиданно позвал Ковалевский, когда я был уже у порога.

Я молча обернулся.

— У вас сейчас магзаконность по расписанию, — сказал он. — Сделайте себе одолжение, не задавайте там вопросов.

— Каких вопросов? — уточнил я.

— В вашем случае любых…

Глава 17. Магзаконность

Получив наставления от Ковалевского, я наконец покинул аудиторию и вышел в коридор. Генка с Розой ждали неподалеку у окна, затеяв очередной жаркий спор. Сложно сказать даже, на какую тему — казалось, темой у них могло послужить все, включая солнце за окном. Я охотно присоединился, и, препираясь уже втроем, мы зашагали на следующий урок, которым по расписанию была магзаконность. Отведенный для занятий класс обнаружился в самом конце третьего этажа, за глухим лестничным пролетом и целым рядом старых подсобных дверей — его словно намеренно вынесли куда подальше. На потрескавшейся двери без номера, хотя все остальные помещения были пронумерованы, висела лишь одна табличка — “Кабинет Магзаконности”. Так что ошибиться не удалось бы при всем желании.

Переступив порог, мы вошли в небольшой класс с преподавательским столом, широкой доской и рядами парт, рассчитанных на два человека. В отличие от предыдущего урока, на этом присутствовали не все первокурсники, а только наша первая группа, где я без удовольствия заметил Стаса Голицына и Еву Островскую, вновь усевшихся рядом. Отвернувшись, я пробежался глазами по остальным, чьи лица и имена пока что путались в памяти. Кроме этих двух, после экзаменов я запомнил только Зорина, опять устроившегося в одиночестве в самом дальнем углу — будто он всеми силами отгораживался от остальных, которые, видя такое, и сами не стремились с ним общаться.