Впервые в Библии - [78]

Виноградник Навуфея находился вблизи дворца Ахава в Изрееле. Ахав обратился к Навуфею со вполне законным требованием, с каким нередко и сегодня обращаются к гражданам иные правительства и городские власти: «Отдай мне свой виноградник; из него будет у меня овощной сад; ибо он близко к моему дому, а вместо него я дам тебе виноградник лучше этого, или, если тебе угодно, дам тебе серебра, сколько он стоит» (3 Цар. 21, 2).

Навуфей отказался: «Сохрани меня Господь, чтоб я отдал тебе наследство отцов моих!»

Как уже сказано, предложение Ахава было вполне законным и даже более честным, чем многие из правительственных конфискаций сегодня. И отказ Навуфея тоже был законным, но вот реакция Ахава на этот отказ была неожиданной и выразительной. Он вернулся домой «встревоженный и огорченный», лег на свою постель, отвернулся лицом к стене и отказался есть. Короче, царь Израиля повел себя, как маленький мальчик, которого обидели в садике.

Библия хочет воспользоваться этим случаем, чтобы осудить Ахава и надсмеяться над ним, но на читателя это производит совсем другое впечатление. Ему становится ясно, что Ахав не был тем жестоким царем-злодеем, о котором ему рассказывали на уроках Библии. В отличие от других царей в других странах и даже от многих демократических правительств в наши дни, он не отнял у Навуфея его виноградник — ни силой оружия, ни по букве закона. Он повиновался библейскому подходу, которому был верен и подчинен и по которому наследственная собственность составляет высшую ценность, а сила царей Израиля имеет границы. А «встревожен и огорчен» он стал потому, что пропасть между его царским статусом и его возможностью осуществить свое желание была для него невыносима.

Иезавель, жена Ахава, спросила его, что с ним, и он рассказал ей о своем предложении и ответе Навуфея. Иезавель была дочерью царя Сидона, и у нее были другие представления об отношениях между царями и их подданными. С насмешливым сочувствием она сказала мужу: «Что за царство было бы в Израиле, если бы ты так поступал? встань, ешь хлеб и будь спокоен; я доставлю тебе виноградник Навуфея» (3 Цар. 21, 7).

По закону, имущество всех, поднявшихся против власти, подлежало конфискации и передаче в собственность царя. Поэтому Иезавель возвела на Навуфея клевету, будто он хулил царя (а также Бога), разослала письма об этом, запечатанные печатью Ахава, организовала показательный суд над Навуфеем и мобилизовала двух негодяев для дачи ложных показаний. Несчастный Навуфей был осужден и побит камнями. «Услышав, что Навуфей побит камнями и умер, Иезавель сказала Ахаву: встань, возьми во владение виноградник Навуфея Изреелитянина, который не хотел отдать тебе за серебро; ибо Навуфея нет в живых, он умер» (3 Цар. 21, 15).

Иезавель была женщина умная. Она не пришла на судебное заседание, чтобы не вызвать лишних подозрений. Но всевидящее око Господа конечно же увидело и эту подлость. Он послал пророка Илию встретить Ахава в винограднике, отобранном у невинно убитого, и бросить царю в лицо знаменитое обвинение: «Убил и еще наследуешь?!»[92]

Известно, что наши великие пророки — Исаия, Иеремия, Иезекииль — создали пространные и прекрасные образцы еврейского нравственного пророчества. Но, как по мне, совсем не меньшая нравственная мощь звучит и в двух коротких, но обжигающих возгласах двух пророков, им предшествовавших: «Ты — тот человек!» (2 Цар. 12, 7) — слова, которые пророк Нафан бросил в лицо царю Давиду из-за его греха с Урией и Вирсавией, и вот это: «Убил и еще наследуешь?!» (3 Цар. 21, 19) — которое Илия швырнул в лицо Ахаву. Эти яростные и мужественные слова по сей день памятны многим.

«Дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне»

Когда после этого Илия бежал от преследований Иезавели и встретился с Богом на горе Хорев, Господь наказал Илие: «Пойди обратно своею дорогою чрез пустыню в Дамаск; и когда придешь, то помажь Азаила в царя над Сириею, а Ииуя, сына Намессиина, помажь в царя над Израилем; Елисея же, сына Сафатова, из Авел-Мехолы, помажь в пророка вместо себя» (3 Цар. 19, 15–16).

Из трех этих повелений Илия выполнил только последнее. Воцарение Азаила возвестил Елисей (4 Цар. 8, 13), а Ииуя помазал тот «один из сынов пророческих», которого Елисей послал с этим поручением (4 Цар. 9) и которым, как говорят наши мудрецы, был Иона сын Амафиин.

Так или иначе, но, когда Илия пришел помазать Елисея в свои преемники (3 Цар. 19, 19), тот как раз кончал пахать поле своего отца. Легко представить себе волнение и страх молодого земледельца, когда перед ним появился великий пророк и бросил ему свой знаменитый плащ из верблюжьего волоса. Любопытно: Илия даже не остановился. С завидной театральностью сбросил плащ к ногам Елисея и продолжил свой путь. Елисей же тотчас покинул волов, тянувших плуг, и побежал за ним.

«Позволь мне поцеловать отца моего и мать мою, и я пойду за тобою», — сказал он. То есть: я только попрощаюсь с родителями и буду готов.

«Иди, возвращайся, что такого я тебе сделал?»[93] — ответил ему Илия. То есть: с того момента, когда тебя требует Бог, нет больше родителей и семьи, нет больше поцелуев, даже прощальных. Но если ты не можешь оставить все и пойти за мной сейчас же, значит — ты не достоин. Значит, в том, что я передал тебе свой плащ, ты не усмотрел ничего особенного. В самом деле, что такого я сделал? Ну, бросил плащ, подумаешь! Ты свободный человек, Елисей, можешь идти, можешь возвращаться, только мне ты в таком случае не нужен. Оставайся лучше со своими волами.