Вперед, русичи! - [70]

Сильно захотелось пить. Но отряд, войдя в джунгли, продолжал двигаться вглубь материка или острова. Наконец в просвете между деревьев показался дым костров. Похоже, это была деревня аборигенов. Когда отряд вошел в нее, Павел утвердился в этом мнении. Жалкие шалаши – жилища туземцев – стояли здесь не один день. И пепелища костров около них показывали на оседлость существования. Об этом же говорили и замеченные Павлом изгороди из жердей, которыми были обнесены целые рощи бананов и фиговых деревьев.

Немного позднее он обратил внимание, что в этом поселке не было видно ни женщин, ни детей. Лишь мужчины встречали появившуюся процессию. Причину этого Пашка узнал не сразу. А пока с любопытством рассматривал деревню туземцев и увидел, что она населена больше, чем можно было предположить с первого взгляда. Процессию встречало более трехсот разрисованных воинов, приветствовавших ее дружными криками.

Когда кресло с Павлом осторожно поставили на землю около самого большого шалаша, воины пали ниц. Арроман опять произнес речь, обращаясь на этот раз к чернокожим соплеменникам. И вновь он то показывал вверх, то указывал на сидящего в кресле Павла. Слова его вызывали гул удивления и восхищения. Наконец он закончил и, подойдя к Павлу, жестом пригласил его пройти с собой.

Тому не хотелось покидать кресло, и не только по причинам безопасности: он боялся, что, воспользовавшись его отсутствием, любопытные туземцы, с восхищением глядевшие не только на его чудесный, увешанный металлическими побрякушками костюм, но и на сверкающие на солнце детали машины времени, повредят ее. А уж если ему не хотелось оставаться в далеком веке в России, то жить среди туземцев и вовсе не входило в его планы.

Но коли уж пытаться что-то выяснить, то отказываться от приглашения не имело смысла. Тогда Павел решил подстраховаться. Он поднялся с кресла. Все внимательно смотрели на него.

– Приветствую вас от жителей двадцатого века, – начал он говорить первое, что пришло на ум. Он знал, что все равно его никто не понимает. – Я приехал к вам с миром и надеюсь, что мы станем друзьями.

Решив, что подобного торжественного обращения достаточно, ибо божество не должно быть многословным, он снял со своей руки металлический браслет, оторвал с костюма цепочку и величественно протянул эти дары туземному вождю. Арроман восхищенно принял дары, гордо взглянул на соплеменников и встал рядом с Павлом. Насладившись радостными и восхищенным криками подданных, он вновь повторил приглашение пройти с ним в шалаш.

Павел согласно склонил голову, но, прежде чем идти, привлек внимание Арромана и показал ему на кресло. Затем показал на воинов, стоящих кругом, и жестом пояснил, чтобы они не приближались к креслу.

– Табу, – строго сказал Арроман, обращаясь к подданным, указывая на кресло. И Павел понял, что туземцы правильно растолковали его жесты.

После этого он, немного успокоившись, пошел вслед за вождем в шалаш. Но внутрь они не вошли. Недалеко от входа была расстелена искусно сплетенная циновка, на нее и пригласил сесть хозяин, а сам, пригнувшись, прошел в шалаш и вскоре вынес оттуда угощение.

Павел с удовольствием попробовал печеный плод хлебного дерева, какой-то вкусный корень и пирог из бананов и кокосовых орехов. Угощаясь, он внимательно рассматривал украшения Арромана. Его браслеты и обручи, похоже, были выполнены из скорлупы кокосовых орехов с нанесенными на них узорами. В носу, как и казалось издали, была воткнута деревяшка, а уши оттягивали кольца, сделанные из панциря черепахи.

Закончив трапезу и запив угощение молоком кокосового ореха и соком какого-то незнакомого растения, Павел почувствовал себя значительно уютнее. Донимала только жара и духота тропического леса, но снять костюм он не решался, понимая, что во многом благодаря ему он удостаивается такого уважения и восхищенных взглядов аборигенов.

Заметив, что гость закончил есть, Арроман поднялся и пригласил Павла следовать за ним. Они вышли на небольшую поляну, и вождь отдал какой-то гортанный приказ. Тут же из толпы воинов вышли несколько человек, держа в руках копья. Один за другим они принялись метать свое оружие в довольно тонкий ствол одинокого дерева, стоящего на значительном расстоянии. С удивлением Пашка увидел, что метали аборигены копья с помощью небольшой плетеной веревочки, на одном конце которой была сделана петля, на другой – узел. Все копья попали в дерево и впились в ствол с такой силой, что свободные их концы еще долго подрагивали.

– Отлично, – сказал восхищенно Павел на заданный Арроманом непонятный вопрос.

Тот гордо приосанился.

После этого показали свое искусство лучники, стрелявшие в скорлупу кокосового ореха, укрепленную на ветвях дерева. К удовольствию и гордости Арромана, не было допущено ни одного промаха.

Больше всего поразило Павла бросание камней из пращи. Сплетена она была из войлока кокосовых орехов. Камни же, пущенные с их помощью, со скоростью пули скрывались за листвой отдаленно стоящих деревьев. Причем с оружием аборигены обращались очень умело, это доказал бросок одного юноши, заметившего парящую довольно высоко в небе птицу. Пущенный камень попал в цель, и птица упала на другом конце поляны. Арроману в самом деле было чем гордиться.