Вперед, Паола! - [15]

– Доброе утро. Оставьте все здесь. А что, цветы здесь всегда прилагаются к завтраку?

– Всегда, когда заказ делает такая прекрасная синьорина, – ответил Рикки, окинув девушку восхищенным взглядом.

– Я рад, что вы по достоинству оценили даму, – сказал Роберто, выходя из ванной. – Но вот комплименты мы как раз и не заказывали.

– Прошу прощения, синьор. Приятного аппетита, синьорина!

– Ничего, Рикки, спасибо, – лукаво произнесла Паола.

У того от удивления вытянулось лицо.

– Мы разве знакомы с синьориной?

– Да в общем нет. Так, мельком. Передавайте привет Джине.

Совершенно ошарашенный, Рикки с минуту глядел на нее широко открытыми глазами, но так как никто больше ничего не сказал, он повернулся и, задев плечом за дверной косяк, неловко вышел.

Встретив недоумевающий взгляд Роберто, Паола весело рассмеялась.

– Боюсь, я здорово напугала парня. Он теперь не скоро успокоится. Боже мой, какие дивные цветы! Мои любимые. Как ты угадал?

– Они похожи на тебя.

– Какой ты милый. Спасибо. Их надо срочно поставить в воду. Вот эта ваза идеально для них подходит.

Паола занялась цветами. Роберто озадаченно наблюдал за ней.

– А у тебя, оказывается, здесь обширные знакомства среди местного населения. Откуда бы?

– Сейчас расскажу. Ты садись пока завтракать, все остынет. Только рубашку надень, а то будешь отвлекать меня своими мускулами.

Роберто вмиг натянул рубашку и уселся напротив Паолы.

– Так откуда ты его знаешь?

Паола вкратце описала ему сцену в кладовой и сама удивилась, как легко и непринужденно у нее это вышло. Даже с матерью и Симоной разговоры на сексуальные темы всегда давались ей с трудом. Выслушав ее рассказ, Роберто громко расхохотался.

– Да, парню сейчас не позавидуешь. Значит, говоришь, хорош он был?

– Очень. И он, и девушка.

– Ты так ее расписываешь, что мне до жути захотелось с ней познакомиться.

Паола внимательно посмотрела на Роберто. Он стойко выдержал ее взгляд.

– Что? Что ты подумала?

– Я вдруг поняла, что совсем ничего о тебе не знаю.

– О, я – это очень интересная тема для разговора, но не теперь. Сейчас мы будем есть.

Он намазал маслом хлеб, пододвинул Паоле яичницу и принялся как ни в чем не бывало разливать кофе.

– Сколько сахара? – Пауза. – Сколько сахара? Ну, кончай хмуриться, Паола. Я вижу, ты упряма, как мул. Пока не получишь ответа на свой вопрос, не успокоишься. Итак, вопрос: а вы, случаем не бабник, синьор Роберто Орицио? Что? Угадал? Отвечаю: бабник, как каждый истинный итальянец. Но… – Он поднял вверх указательный палец. – И на старуху бывает проруха. И вот сижу я с моей прорухой за завтраком, намазываю ей хлеб маслом, как истинный джентльмен, кофе разливаю, а она…

– Два куска и сливок побольше.

– Браво, Паола. Жизнь продолжается.

Некоторое время они ели молча. Паола совершенно по-новому ощущала вкус еды: нежную сладость хлеба, роскошную бархатистость масла, горчинку кофе. Персики ласкали губы, дразнили язык. Она смотрела через стол на Роберто. Ей нравилось, как он ест. Неторопливо и со вкусом. Ей нравилось просто быть с ним, слушать его непринужденную болтовню. Почему я верю каждому его слову, спрашивала себя Паола. Ведь это чистый треп, не более.

– Пойдем купаться.

Он, как всегда, застал ее врасплох.

– Купаться?

– Ну да, купаться. Роскошное солнце, вода и мы.

– Но…

– Купальник раздобудем по дороге.

– Мне нельзя сейчас нигде показываться, меня никто не должен видеть.

– Послушай, может быть, настало время все рассказать?

– Ты не поверишь, но я за последние сутки уже устала рассказывать эту историю. Все равно никто не верит.

– Испытай меня. Может быть, получится.

– Попробую.

Пока Паола говорила, Роберто внимательно наблюдал за ней. Она начала довольно спокойно, но скоро увлеклась, забыла, где находится, и снова перенеслась в тот кошмарный день. Голос ее то звенел, то сбивался на шепот, руки непроизвольно сжимались и разжимались. Лицо пылало. Бедная девочка, сколько ей вдруг открылось уродливого и безобразного. Бездна человеческой подлости и она, такая светлая, чистая, беззаботная. Подонки! Он сам не заметил, как оказался на полу, у ее ног. На белой ступне билась крошечная голубая жилка. Он провел по ней пальцем, лаская.

Паола вскочила, как будто ее ударило током.

– Ты! Ты такой же, как они! Хочешь попользоваться мной!

Он подхватил ее под колени, поймал, прижал к себе. Она отбивалась, как дикая кошка, вся из острых ногтей и развевающихся волос.

– Отпусти меня-а-а!

Ее крик перешел в стон. Роберто убаюкивал ее, как ребенка. Шептал какие-то нежные глупости, гладил по волосам. Она затихла, уткнулась в плечо.

– Моя глупая, маленькая девочка. Прости, что я снова заставил тебя пережить все это. Забудь о них, они не существуют больше. Мы никуда не пойдем, пока ты не захочешь. Можем навсегда остаться в этой комнате. Не выходить отсюда никогда. Пускать будем только Рикки с едой. Я буду купать тебя, кормить, заботиться о тебе. Буду расчесывать твои седые волосы.

Паола хихикнула.

– И умрем мы вместе, на этом вот ковре. Ну нет, пойдем лучше купаться.

Андрей сидел под зонтиком на террасе бара и тихо страдал. Солнце жарило немилосердно. Голова раскалывалась от выпитого вчера. Во рту пересохло. И надо же было так увлечься! Сколько раз он говорил себе, что будет воздержан и умерен, и сколько раз срывался. Проклятое пойло! Вчера он здорово набрался еще за ужином с Гольвезе, да еще прихватил с собой бутылку виски в номер. Утром с удивлением обнаружил на полу совершенно пустую бутылку. И когда он только успел ее допить? Память наотрез отказывалась отвечать. Отражение в зеркале было соответствующим. Вспомнился совет Воланда из «Мастера и Маргариты» Булгакова: лечить подобное подобным. Вот уж воистину сатанинская мысль. Он знал, что ни к чему хорошему это не приведет, но все равно подозвал официанта.