Возвращенный из плена - [24]

Шрифт
Интервал

Трейси верила, что все имеет некий смысл. Она искала его в действиях Холдена, в его причудливых привычках и упорном молчании. С тех пор как Холдену поставили диагноз, она пыталась установить связь между разными событиями и его поведением.

Холден доел то, что лежало на тарелке. Он казался нервным и встревоженным, однако, как обычно, сел на пол. Кейт примостилась рядом с ним. Она словно почувствовала, что с Холденом что-то происходит и что ему будет приятно смотреть кино вместе с ней. Как ни странно, фильм до сих пор ей не надоел. Трейси была очень этому рада. Кейт ей помогала. Холден разволновался. Он явно сознавал присутствие сестры. Недавно она заметила, как он быстро взглянул на Кейт— в начале и в конце фильма.

Трейси включила видео. Побежали титры, зазвучала музыка:«Без твоей любви все по-другому. Я пытаюсь жить один».Потом она, как обычно, нажала на кнопку, и начался собственно фильм.

Но сегодня она не хотела вспоминать о том, каким милым и общительным мальчиком Холден был в детстве. Надо убрать на кухне, разобрать белье. Кейт еще маленькая, но работы в доме все равно прибавилось. Впрочем, Трейси была этому даже рада: работа отвлекала ее от грустных мыслей. Она направилась в комнату Холдена, но вдруг заметила нечто такое, отчего остановилась как вкопанная.

Холден не сидел на полу, скрестив ноги, как делал тысячу раз раньше. Они с Кейт встали с пола и начали кружиться.

Тошнота налетела, словно ледяной ветер. Трейси стала задыхаться.«Нет, Холден... не надо. Не уходи от меня».Ей хотелось подойти к нему, взять за плечи, заглянуть в глаза и умолять, чтобы он больше так не делал.

Трейси шагнула к нему и вдруг посмотрела в телевизор. Она снова изумленно застыла на месте. На экране Холден и Элла пели гимн «Иисус меня любит». Но это еще не все.

Они танцевали.

— Холден... — прошептала Трейси. Она не собиралась ему мешать.

Кейт, подняв руки, описывала круги вокруг брата.

— Холден, мы танцуем! — Она засмеялась и подпрыгнула. — Я люблю танцевать.

Холден не ответил. Круги, которые он описывал, то увеличивались, то уменьшались. Он закрыл глаза.

Трейси посмотрела на танцующих малышей на экране, а потом перевела взгляд на Холдена и Кейт. Вдруг она поняла, что происходит. Ей стало ясно, почему сын кружился в спортивном зале. Она чуть не позвонила миссис Бристоу и не позвала ее к себе. Тошнота прошла, губы тронула улыбка. Холден танцевал с большим удовольствием. Похоже, он вспоминал о том, как танцевал с подругой детства и смеялся от радости. Он кружился не потому, что его состояние ухудшилось! Теперь она поняла, почему он так делал, когда ему было пять или шесть лет. Он не капризничал, не злился, не раздражался и не волновался. Он кружился по одной простой и прекрасной причине. В своем маленьком мире Холден делал то, что ему нравилось.

Он танцевал с Эллой.

Глава 8

Урок английского закончился. Элла одной из последних вышла из класса. Она заметила Джейка и Сэма и направилась к ним, но вдруг увидела такое, что не сразу поверила своим глазам. Они снова загнали в угол какого-то парня. После того случая с Холденом Элла битый час выговаривала Джейку.

— Это не смешно, — упрекнула она.

— Прости. — Он дотронулся до ее волос. Глаза Джейка казались добрыми и искренними. — Мы просто пошутили.

Элле хотелось ему верить. Но на этот раз они выбрали жертвой Майкла Шварца — молчаливого замкнутого парня, с которым она ходила на некоторые уроки. Он любил рисовать, играл в школьном оркестре. Возможно, он тоже будет участвовать в мюзикле. В прошлом году они вместе занимались социологией. Однажды все ученики рассказывали о своих семьях. Помнится, только они с Майклом не желали делиться тем, что происходит у них дома. «Мои родители хотят развестись, — тихо проговорил Майкл. Он был вовсе не так уверен в себе, как большинство других детей. — Мне неприятно об этом рассказывать».

А теперь ее парень, с которым они так прекрасно проводили время летом, пристает к Майклу. Элла наблюдала за происходящим, как в тот раз, когда футболисты окружили Холдена. Ей не верилось, что это происходит на самом деле. Не ошиблась ли она? Может, Майкл первый начал?

— Привет, цветочек! — Джейк смотрел на разрисованный узорами рюкзак Майкла. — Такие рюкзаки носят только нюни!

Элла страшно разозлилась. Майкл ни в чем не виноват. Он просто шел мимо, а Джейк и Сэм загородили ему дорогу. Им не терпелось помериться с кем-нибудь силами. Она хотела подбежать и оттолкнуть их от Майкла. Но тогда Майкл будет выглядеть жалко, а это еще хуже. Оставалось только наблюдать за ними, сжав зубы.

Сэму тоже было что сказать:

— Итак, голубок, ты имеешь что-то против футболистов? — Сегодня была пятница, день, когда проходили матчи, и Джейк с Сэмом облачились в свою униформу. — Мы для тебя слишком большие и страшные, да, музыкантишка? — Он громко захохотал. — На флейте играют только геи. — Сэм стал кривляться, изображая, что дует в невидимую флейту.

Элла молча негодовала. С Джейком у них все кончено. Она не хотела встречаться с парнем, который так относится к людям. Она пошагала к Сэму и Джейку, но потом передумала. Майклу ничего не грозит. Она не хотела его «спасать», чтобы он не выглядел слабаком.


Рекомендуем почитать
ЖЖ Дмитрия Горчева (2001–2004)

Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].


Матрица Справедливости

«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».


Варшава, Элохим!

«Варшава, Элохим!» – художественное исследование, в котором автор обращается к историческому ландшафту Второй мировой войны, чтобы разобраться в типологии и формах фанатичной ненависти, в археологии зла, а также в природе простой человеческой веры и любви. Роман о сопротивлении смерти и ее преодолении. Элохим – библейское нарицательное имя Всевышнего. Последними словами Христа на кресте были: «Элахи, Элахи, лама шабактани!» («Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил!»).


Марк, выходи!

В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.


Матани

Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.


Человек у руля

После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.