Возвращенный из плена - [26]

Шрифт
Интервал

— Джейк! — Она подошла ближе. Вот и подходящий момент для объяснения. — Что ты делаешь?

— Думаю. — Он повернулся к ней, держась за перила балкона. — Мне жаль, Элла. Ты права. — Он немного помолчал. На лице было написано сожаление. — Я вел себя как последний дурак. — Он протянул к ней руку. Элла скрестила руки на груди. Должно быть, Джейк понял, что она говорит серьезно. — Не понимаю, что со мной... похоже, друзья плохо на меня влияют.

У нее перед глазами промелькнули сцены с Холденом и Майклом.

— Друзья? Значит, они во всем виноваты?

— Да, — с раскаянием в голосе ответил он. — Просто... я знаю, взрослые люди так не поступают. — Он не дал ей возможности ответить. — Я все время вспоминаю лето: как мы сидели на песке, любовались закатом и говорили о будущем.

Элла ничего не забыла. Но она не передумает. Ее решение неизменно.

— Мне казалось, ты не такой, как все.

Он надул губы. Джейк был явно собой недоволен:

— Я могу измениться.

Несколько секунд Элла колебалась и чуть не уступила. Она собиралась сказать, что хочет видеть того чуткого и заботливого Джейка, с которым встречалась летом, но ничего не сказала, потому что вспомнила, как они с Сэмом издевались над Майклом. А как они обошлись с Холденом? Мороз пробежал по коже, и она стряхнула с себя чары Джейка.

— Я должна тебе что-то сказать.

— Говори, малышка... что случилось? — Джейк прислонился к перилам. Он сунул руки в карманы, вытянул длинные ноги и с нежностью смотрел на нее. В лунном свете он казался воплощением мужества и уверенности в себе.

— С меня хватит. — Эллу не тронул его умоляющий взгляд. — Я о наших отношениях.

Он наклонил голову, словно плохо расслышал:

— Я не против подождать, если тебе нужно время.

— Я не об этом. —«Он только притворяется добреньким»,— сказала она себе. На самом деле, Джейк — тот самый парень, который не дает прохода тем, кто слабее его. — Мы больше не вместе. — Она говорила устало, но не зло. — Все кончено.

— Как?

— Перестань, Джейк. Не делай вид, что ты удивлен. — Элла отошла и потерла руки. Вечерний воздух стал прохладным. Ничего не поделаешь, уже осень. Она грустно улыбнулось. — Оказалось, я плохо тебя знаю.

Несколько минут он пытался ее уговорить, но потом внезапно передумал, словно кто-то нажал на выключатель:

— Ну ладно. Еще увидимся.

— Да. — Элла шагнула в сторону, когда Джейк направился в дом. — Пока.

Джейк ушел. Спустя несколько минут она услышала визг колес его машины. Вечеринка продолжалась. Но Элле хотелось побыть одной, вдали от гостей. Она легла спать во втором часу ночи. Мама в это время сидела за компьютером в социальной сети. Братья вернулись с улицы. Элла была готова поклясться, что от них несло алкоголем. К тому же, они как-то странно себя вели.

«Великолепно,— с иронией подумала она. —Ну и семейка!»Отец вместе с командой уехал на матч, но он уже десять игр подряд не выходил на поле. В общем, у всех дела идут не лучшим образом.

Следующий день был еще хуже.

Матч, в котором участвовала команда отца, назначили на час дня. Вся семья готовилась на нем присутствовать.

— Мне надо делать домашнее задание. — Элла надеялась, что это освободит ее от повинности.

Мама даже не взглянула на нее:

— Домашнее задание подождет. Отец хочет, чтобы мы все приехали.

Утром она снова загорала в солярии. Длинные пряди светлых волос свисали на плечи. Действие инъекций ботокса закончилось, но лицо оставалось напряженным и похожим на маску. Мама надела черные джинсы, туфли на каблуках и облегающую футболку с низким вырезом.

— Как я выгляжу? — с улыбкой спросила она.

— Довольно странно. — Элла не знала, что ей сказать.

— Элла Джин, не груби! — Когда мама сердилась, на ее лице прорезались морщины.

— Ну, хорошо. — Элла подбоченилась. — Скажем так: ты перестаралась. — Затем повернулась и пошла в свою комнату.

— Элла, вернись сию же минуту!

Но девочка не остановилась, не оглянулась, не заговорила с матерью.

Ей все-таки пришлось сесть в автомобиль, и они отправились на стадион.

— Мы должны поддержать отца, для него это важно, — объяснила мать. Из-за сильного запаха ее духов в машине было трудно дышать. — Это решающий поворот в его карьере. — Она посмотрела на себя в зеркало заднего вида: не размазалась ли губная помада? — Я рада, что мы едем туда вместе.

Все молчали. Элле было противно оттого, что они явятся на матч, словно напоказ. Неужели обязательно маршировать на глазах у всех? Идеальная семья Рэнди Рейнолдса. Ну конечно! Элла не снимала солнцезащитные очки. Она ненавидела цирк, в который превратилась ее жизнь.

Они сидели на лучших местах, но игра команды произвела на нее гнетущее впечатление. Отец участвовал всего в одном иннинге и пропустил три мяча. Он явно разозлился и с недовольным видом побежал к скамейке запасных. Братья старательно хлопали и подбадривали его, но он ни разу даже не взглянул в их сторону.

Элле отчаянно хотелось оказаться дома, но ее желание сбылось лишь спустя пять часов. Братья побежали на улицу, а мама отправилась в спортивный клуб на вечернюю тренировку. Отец, само собой, допоздна задержится в клубе. Элла осталась в огромном доме одна.«Меня все раздражает,


Рекомендуем почитать
ЖЖ Дмитрия Горчева (2001–2004)

Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].


Матрица Справедливости

«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».


Варшава, Элохим!

«Варшава, Элохим!» – художественное исследование, в котором автор обращается к историческому ландшафту Второй мировой войны, чтобы разобраться в типологии и формах фанатичной ненависти, в археологии зла, а также в природе простой человеческой веры и любви. Роман о сопротивлении смерти и ее преодолении. Элохим – библейское нарицательное имя Всевышнего. Последними словами Христа на кресте были: «Элахи, Элахи, лама шабактани!» («Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил!»).


Марк, выходи!

В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.


Матани

Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.


Человек у руля

После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.