Возвращенная драгоценность. Китайские повести XVII века - [15]
— Сведи меня куда-нибудь еще, где поспокойнее, — попросил Ван, которому надоело толкаться в толпе.
— Есть одно укромное местечко. Следуйте за мной, сударь!
Они пересекли пустырь и оказались перед монашеским скитом.
— Уединенный и тихий уголок, — проговорил Чжан. — Здесь живут монашки. Можно к ним зайти и выпить чашку чая.
Чжан Шань направился к воротам. Сюцай последовал за ним. Им навстречу вышла молодая монахиня, прекрасный облик которой привел сюцая в изумление.
— Какая поразительная красота! — не удержавшись, воскликнул он.
И на самом деле, монахиня была дивно хороша, внешность ее лучше всего описать стихами:
При виде монахини сердце сюцая запылало жарким огнем. Три души его затрепетали, семь душ вмиг отлетели прочь. Монахиня предложила гостям пройти в скит и угостила чаем. В обществе красавицы-монахини сюцай напоминал сейчас снежного льва, которого придвинули к огню, он весь обмяк и наполовину расплавился. Впрочем, это не помешало ему во время беседы допустить несколько вольностей, которые красотка приняла как должное, нимало не смутившись. Ее свободное поведение еще более распалило сюцая, его охватило страстное желание. После чая мужчины поднялись и, простившись, ушли. Вернувшись в гостиницу, Ван незаметно от всех сунул в рукав слиток серебра.
— Какая здесь невероятная скука! — проговорил он и бросил слуге: — Я, пожалуй, пройдусь, развеюсь в каком-нибудь веселом местечке! Возможно, к ночи и не вернусь. Если хозяин спросит, скажи, что ты ничего не знаешь. А вы со стражником Ли хорошенько смотрите за вещами!
— Дело ваше, хозяин, поступайте как знаете. Я все исполню!
Ван Цзюэ, незаметно выйдя из гостиницы, направился прямехонько в скит. Ему навстречу вышла та же монахиня.
— Господин сюцай? — удивилась она. — Мы же с вами недавно простились. Что привело вас сюда снова?
— О наставница! Ваша несравненная красота настолько потрясла мою душу, что я осмелился еще раз навестить вас.
— Вы, конечно, изволите шутить?
— Нисколько!.. Позвольте спросить, как ваше имя в постриге?
— Ничтожную инокиню кличут Чжэньцзин, что значит Истинное Безмолвие.
— Как говорится: дерево склонно к безмолвию, а ветер никогда не бывает спокойным. Пусть же ветер его всколыхнет!
— Опять шутите, господин сюцай?
— Никоим образом! Встретить на чужбине столь изумительную красоту все равно что обрести три лишние жизни — право, такое же счастье! Но думать о вас вдали, к тому ж в таком суетном месте, как мой постоялый двор, — сущее мучение! Вот почему я и рискнул прийти сюда. Я не прочь снять у вас келью и прожить в тишине несколько вечеров, внимая вашим высокодостойным наставлениям. Я даже захватил с собой слиток серебра. Что вы на это скажете?
— У нас как раз есть свободные кельи. Но беседы по вечерам... нет, как-то неудобно...
— Напротив, очень даже удобно, когда гость и хозяйка беседуют в сумерках. — Ван засмеялся.
— О! Вы, оказывается, и бесстыдник! — Монахиня улыбнулась. Она, видно, хорошо знала толк в подобных делах. Блеск серебряного слитка притягивал ее. Она протянула руку к деньгам.
— Если господин не погнушается нашими жалкими кельями, он может остаться на день-другой.
— Но я уже сказал, хозяйка должна составить мне компанию в вечерние часы.
— Несносный повеса! — монахиня засмеялась. — Впрочем, никто и не заставляет вас коротать ночь одного!
Слова красавицы вселяли радостную надежду. Гость и хозяйка нашли общий язык, и монахиня осталась с ним на ночь. Надо ли говорить, сколь неуемную жадность они показали в любовных утехах и сладострастных игрищах. А потом, склонившись друг к другу, как птицы луань и фэн, они заснули и проснулись, когда уже совсем рассвело. Ван Цзюэ, вернувшись в гостиницу, снова послал стражника Ли на розыски, а Ван Хуэй, как и накануне, остался сторожить вещи. Едва дождавшись вечера, Ван Цзюэ вновь направился к монахине.
Страсть разгорелась с такой силой, что любовники уже не могли жить один без другого. Каждую ночь Ван покидал гостиницу и шел в скит, а Ван Хуэй и Ли Бяо, уверенные, что хозяин почует в домах ив и цветов, не задавали лишних вопросов, как и Чжан Шань, которому было решительно все равно, где проводит ночи его постоялец.
Прошло несколько дней. Стражник Ли с утра уходил на розыски и возвращался поздно вечером, но все без успеха.
— Как видно, в Кайхэ следов его нет. Попробую завтра отправиться в Цзинин.
— Ну, что же, сходи! — согласился Ван и отмерил стражнику серебра на дорожные расходы. Стражник ушел.
«Сколько времени ищет, а все без толку!» — подумал Ван. Невольно вспомнилась ему поговорка: в делах у служивых нередко таится злодейство — они вора ловят, они же его отпускают!
— Эй, Ван Хуэй! — крикнул он. — Нагони стражника и пойди вместе с ним. Что-то не очень он прыткий!
Роман «Развеянные чары» был создан известным писателем Ло Гуаньчжуном в XIV в., а свою окончательную редакцию приобрел после переработки его Фэн Мэнлуном в начале XVII в. Это первый и наиболее значительный из так называемых «романов о чудесах», пользующихся в китайском народе огромной популярностью.Роман представляет собой едкую сатиру на китайское общество XIV–XVII вв.
Виратапарва (санскр. विराटपर्व, «Книга о Вирате») — четвёртая книга «Махабхараты», состоит из 1,8 тыс. двустиший (67 глав по критическому изданию в Пуне). «Виратапарва» повествует о событиях, которые произошли с Пандавами в течение тринадцатого года изгнания, прожитого ими под чужими личинами при дворе царя матсьев по имени Вирата.
В основу этого издания положен текст гигантского компендиума «Чжоу И Чжэ Чжун» («Анализ внутреннего содержания Чжоусских перемен»), составленный в начале XVII века великим китайским ученым Ли Гуанди. В его книгу вошли толкования из огромного количества трудов всех эпох и времен, в которых китайские ученые обращались к анализу текста «Книги перемен», лежащего в самой основе цивилизационной парадигмы китайского ума. «Книга Перемен» в течение тысячелетий являлась пособием по искусству мыслить, на котором оттачивали свой ум миллионы китайских мыслителей и деятелей, принимавших участие в управлении империей.
Омар Хайям родился в 1048 году в Нишапуре. Там же учился, позже продолжил обучение в крупнейших центрах науки того времени Балхе, Самарканде и др. Будучи двадцати одного года от роду Омар Хайям написал трактат «О доказательствах задач алгебры и аллукабалы». В 1074 г. возглавил крупнейшую астрономическую обсерваторию в Исфахане. В 1077 г. закончил писать книгу «Комментарии к трудным постулатам книги Евклида». В 1079 г. создал более точный по сравнению с европейским календарь, который официально используется с XI века.После смены правителя Исфахана обсерваторию закрыли.
Книга сказок и историй 1001 ночи некогда поразила европейцев не меньше, чем разноцветье восточных тканей, мерцание стали беспощадных мусульманских клинков, таинственный блеск разноцветных арабских чаш.«1001 ночь» – сборник сказок на арабском языке, объединенных тем, что их рассказывала жестокому царю Шахрияру прекрасная Шахразада. Эти сказки не имеют известных авторов, они собирались в сборники различными компиляторами на протяжении веков, причем объединялись сказки самые различные – от нравоучительных, религиозных, волшебных, где героями выступают цари и везири, до бытовых, плутовских и даже сказок, где персонажи – животные.Книга выдержала множество изданий, переводов и публикаций на различных языках мира.В настоящем издании представлен восьмитомный перевод 1929–1938 годов непосредственно с арабского, сделанный Михаилом Салье под редакцией академика И. Ю. Крачковского по калькуттскому изданию.
В сборнике «Небесная река» собраны и пересказаны в доступной форме мифы о сотворении мира, о первых японских богах и легендарных императорах. А также популярные в древней Японии легенды о сверхъестественном в стилях хёрай и кайдан, сказания и притчи. Сборник подобного содержания предлагается вниманию читателя впервые.
«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно-художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве.