Возвращенная драгоценность. Китайские повести XVII века - [15]
— Сведи меня куда-нибудь еще, где поспокойнее, — попросил Ван, которому надоело толкаться в толпе.
— Есть одно укромное местечко. Следуйте за мной, сударь!
Они пересекли пустырь и оказались перед монашеским скитом.
— Уединенный и тихий уголок, — проговорил Чжан. — Здесь живут монашки. Можно к ним зайти и выпить чашку чая.
Чжан Шань направился к воротам. Сюцай последовал за ним. Им навстречу вышла молодая монахиня, прекрасный облик которой привел сюцая в изумление.
— Какая поразительная красота! — не удержавшись, воскликнул он.
И на самом деле, монахиня была дивно хороша, внешность ее лучше всего описать стихами:
При виде монахини сердце сюцая запылало жарким огнем. Три души его затрепетали, семь душ вмиг отлетели прочь. Монахиня предложила гостям пройти в скит и угостила чаем. В обществе красавицы-монахини сюцай напоминал сейчас снежного льва, которого придвинули к огню, он весь обмяк и наполовину расплавился. Впрочем, это не помешало ему во время беседы допустить несколько вольностей, которые красотка приняла как должное, нимало не смутившись. Ее свободное поведение еще более распалило сюцая, его охватило страстное желание. После чая мужчины поднялись и, простившись, ушли. Вернувшись в гостиницу, Ван незаметно от всех сунул в рукав слиток серебра.
— Какая здесь невероятная скука! — проговорил он и бросил слуге: — Я, пожалуй, пройдусь, развеюсь в каком-нибудь веселом местечке! Возможно, к ночи и не вернусь. Если хозяин спросит, скажи, что ты ничего не знаешь. А вы со стражником Ли хорошенько смотрите за вещами!
— Дело ваше, хозяин, поступайте как знаете. Я все исполню!
Ван Цзюэ, незаметно выйдя из гостиницы, направился прямехонько в скит. Ему навстречу вышла та же монахиня.
— Господин сюцай? — удивилась она. — Мы же с вами недавно простились. Что привело вас сюда снова?
— О наставница! Ваша несравненная красота настолько потрясла мою душу, что я осмелился еще раз навестить вас.
— Вы, конечно, изволите шутить?
— Нисколько!.. Позвольте спросить, как ваше имя в постриге?
— Ничтожную инокиню кличут Чжэньцзин, что значит Истинное Безмолвие.
— Как говорится: дерево склонно к безмолвию, а ветер никогда не бывает спокойным. Пусть же ветер его всколыхнет!
— Опять шутите, господин сюцай?
— Никоим образом! Встретить на чужбине столь изумительную красоту все равно что обрести три лишние жизни — право, такое же счастье! Но думать о вас вдали, к тому ж в таком суетном месте, как мой постоялый двор, — сущее мучение! Вот почему я и рискнул прийти сюда. Я не прочь снять у вас келью и прожить в тишине несколько вечеров, внимая вашим высокодостойным наставлениям. Я даже захватил с собой слиток серебра. Что вы на это скажете?
— У нас как раз есть свободные кельи. Но беседы по вечерам... нет, как-то неудобно...
— Напротив, очень даже удобно, когда гость и хозяйка беседуют в сумерках. — Ван засмеялся.
— О! Вы, оказывается, и бесстыдник! — Монахиня улыбнулась. Она, видно, хорошо знала толк в подобных делах. Блеск серебряного слитка притягивал ее. Она протянула руку к деньгам.
— Если господин не погнушается нашими жалкими кельями, он может остаться на день-другой.
— Но я уже сказал, хозяйка должна составить мне компанию в вечерние часы.
— Несносный повеса! — монахиня засмеялась. — Впрочем, никто и не заставляет вас коротать ночь одного!
Слова красавицы вселяли радостную надежду. Гость и хозяйка нашли общий язык, и монахиня осталась с ним на ночь. Надо ли говорить, сколь неуемную жадность они показали в любовных утехах и сладострастных игрищах. А потом, склонившись друг к другу, как птицы луань и фэн, они заснули и проснулись, когда уже совсем рассвело. Ван Цзюэ, вернувшись в гостиницу, снова послал стражника Ли на розыски, а Ван Хуэй, как и накануне, остался сторожить вещи. Едва дождавшись вечера, Ван Цзюэ вновь направился к монахине.
Страсть разгорелась с такой силой, что любовники уже не могли жить один без другого. Каждую ночь Ван покидал гостиницу и шел в скит, а Ван Хуэй и Ли Бяо, уверенные, что хозяин почует в домах ив и цветов, не задавали лишних вопросов, как и Чжан Шань, которому было решительно все равно, где проводит ночи его постоялец.
Прошло несколько дней. Стражник Ли с утра уходил на розыски и возвращался поздно вечером, но все без успеха.
— Как видно, в Кайхэ следов его нет. Попробую завтра отправиться в Цзинин.
— Ну, что же, сходи! — согласился Ван и отмерил стражнику серебра на дорожные расходы. Стражник ушел.
«Сколько времени ищет, а все без толку!» — подумал Ван. Невольно вспомнилась ему поговорка: в делах у служивых нередко таится злодейство — они вора ловят, они же его отпускают!
— Эй, Ван Хуэй! — крикнул он. — Нагони стражника и пойди вместе с ним. Что-то не очень он прыткий!
Роман «Развеянные чары» был создан известным писателем Ло Гуаньчжуном в XIV в., а свою окончательную редакцию приобрел после переработки его Фэн Мэнлуном в начале XVII в. Это первый и наиболее значительный из так называемых «романов о чудесах», пользующихся в китайском народе огромной популярностью.Роман представляет собой едкую сатиру на китайское общество XIV–XVII вв.
Публикуемые рассказы извлечены из разных рукописных сборников и сочинений, но все они – читатель легко это заметит – представляют народную литературу. В них много искрометного народного юмора и народного здравого смысла, фантазии и наблюдательности. Множество различных тем, пестрая вереница персонажей, целый хор голосов – все это вместила в себя средневековая прозаическая литература на персидском языке, многоликая и разнообразная, широко отразившая жизнь общества своего времени.
Сборник легенд, шуток и анекдотов, связанных с именем исторического лица – Бирбала, министра могущественного падишаха Акбара из династии Великих Моголов (XVI в.). Бирбал – популярнейший герой индийского фольклора Мудрец, поэт, острослов, балагур, он – правдолюбец, защитник бедных. Тонкий ум, ловкость, находчивость помогают ему противостоять козням и интригам завистников – вельмож Акбара.
«Повесть о Гэндзи» («Гэндзи-моногатари»), величайший памятник японской и мировой литературы, создана на рубеже X – XI вв., в эпоху становления и бурного расцвета японской культуры. Автор ее – придворная дама, известная под именем Мурасаки Сикибу. В переводе на русский язык памятник издается впервые. В книге 2 публикуются очередные главы «Повести».
Арабская поэзия XI в, пытавшаяся первое время в Испании хранить старые традиции и воспевать никогда не виданного этими поэтами верблюда, постепенно под местными влияниями ожила, приобрела индивидуальный характер и, как это можно теперь считать доказанным, в свою очередь оказала могучее влияние на лирику европейских трубадуров. Вот на такой-то почве и возникло предлагаемое сейчас русскому читателю произведение Абу Мухаммеда Али ибн Ахмада ибн Хазма, родившегося в Кордове 7 ноября 994 года, — книга «Ожерелье голубки» (Тоукал-хаммана)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.