Возвращение Воланда или Новая дьяволиада - [20]
Урванцев снова стал переводить. Разумеется, не напрямки, как велел Сутеневский, а в сдержанной и деликатной манере. С лица японца начала сползать утвердившаяся там, казалось, навечно улыбка. Оно сделалось напряженным, скучным и даже печальным. «Никак я ошибся? – с тревогой подумал Сутеневский, наблюдая метаморфозу – Ведь совсем плохой японец…»
Опасения подтвердились. Японец, вместо четкого и ясного ответа, зачем-то стал объяснять, что он проживает и маленькой квартире, семья же, наоборот, большая. Но в Токио есть первоклассные отели Сутеневский начал медленно закипать.
– Он что, дурочку из себя строит? Ты спроси, кто за отель платить будет?
Не успел Урванцев приступить к переводу этого, уже принципиального, запроса, как кто-то громко позвал:
– Аркадий Михайлович!
Сутеневский обернулся – у их столика стоял молодой человек в кургузой зимней куртке.
Клыкастый с бельмом на глазу сдержал слово. Войдя в Дом литераторов, Якушкин назвал местной Церберше свою фамилию. Та сверилась с записью в особой тетрадке, и Якушкин был пропущен. Сгорая от нетерпения увидеть Сутеневского, уличить его в недобросовестном поведении, он даже не сообразил, что следует раздеться. Спросил, где ресторан, и бросился туда. Кроличью шапку он, впрочем, снял, держал в руке. А другой сжимал оранжевую папку.
– …Вы меня не узнаете? – спросил он у Сутеневского.
Тот смерил его высокомерным взглядом поверх очков и покачал головой: нет, не узнает.
– Странно. Мы с вами не так давно виделись…
– В чем дело? – уже с раздражением произнес Сутеневский. – Что вам от меня нужно?
– Якушкин я…
Сутеневский пожал плечами, состроил гримасу полнейшего непонимания. Продемонстрировал всем своим видом Урванцеву и японцу – вот, мол, какая странная история, появляется какой-то непонятный Якушкин.
Но Урванцев (даром, что ли, он политический обозреватель?) сохранил в цепкой своей памяти эту фамилию. Пошептал на ухо Сутеневскому. Тут завлит все и вспомнил.
Как недели две назад позвонил ему театральный критик Банкетов и взахлеб стал расписывать одного молодого, перспективного автора. Как уговорил принять его, познакомиться. Не только с ним, но и с его «выдающимся» произведением, которое для театра просто находка. Что по врожденному легкомыслию Сутеневский исполнил, но только в части приема автора. Он пообещал ему прочесть рукопись и велел прийти снова. Назначил даже день и час, о чем напрочь забыл, занятый с утра до вечера обхаживанием прибывшего в Москву японца. Сегодня же, заскочив в театр, он обнаружил у себя на столе оранжевую папку с выведенной на ней незнакомой фамилией. Сутеневский и разбираться не стал, а, не моргнув глазом, отдал ее уже известной Церберше. Заодно предупредил, что его ни для кого нет. Кроме одного лишь Урванцева. Справедливости ради отметим, что примерно таким же образом он поступал и с другими малоизвестными авторами.
– …Вы мне назначили время, я приезжаю, а вас нет. Рукопись, не читая, отдали вахтерше, громко возмущался Якушкин. – Как прикажете понимать ваше поведение?
Минуточку! – Сутеневский встал, поправил очки. – На каком это основании вы решили, что я не читал вашу рукопись? А вот, представьте, читал! Вещь показалась мне слабой, для театра она никакого интереса не представляет. А встретиться с вами повторно я не смог по причине страшной занятости…
– Вы врете! – вспылил Якушкин. – Вы даже не раскрыли папки!
– Тогда нам с вами не о чем разговаривать! – Сутеневский изобразил на лице глубокую обиду и, скрестив руки, уселся на стул… Ах, не следовало ему садиться! В этом заключалась главная, стратегическая ошибка.
– Знаете, вы кто? Вы подлец и мерзавец! – закричал уже на весь зал Якушкин.
Многие из сидевших за другими столиками отложили свои приборы, отставили бокалы и начали прислушиваться, поглядывать, что там происходит, в районе камина. Японец же схватил свою видеокамеру и навел на Якушкина. Он отнес его к одной из местных достопримечательностей и решил запечатлеть.
– Молодой человек! – Тут уж возвысил голос Урванцев. Как тамада, он считал себя ответственным за поддержание порядка. – Вы не умеете себя вести! Я сейчас скажу, и вас выведут…
– Пусть только попробуют! – пригрозил Якушкин.
– Да-да! – встрепенулся Сутеневский. – Его надо вывести. Он пьян.
– Это я пьян? Ах, ты, гнида!
И Якушкин, поднявши вверх оранжевую папку, со страшной силою опустил ее на голову завлита знаменитого московского театра. Не плашмя, а ребром!
Случилось малопонятное. С головы Сутеневского посыпался густой сноп электрических искр, словно на ней производилась электросварка. Ни один специалист, к кому потом ни обращались, не смог дать объяснения этому непонятному явлению. Нам же остается предположить, что не зря папка побывала в руках Коровьева, а позже – и Азазелло.
– Ну, сколько, по-вашему, в папке весу? Ну, грамм пятьсот, ну, килограмм, от силы. Тем не менее, эффект от удара ею по голове завлита получился знатный. Под Сутеневским опрокинулся стул, и он рухнул на пол. При этом он поддел ногами столик. Посыпались на пол бокалы, бутылки, тарелки и блюда с холодными и горячими закусками.
Все, бывшие в зале, повскакали со своих мест. Через мгновение Якушкина уже держали за руки – высокий и плечистый официант, единственный мужчина в местном официантском корпусе, и не потерявший самообладания Урванцев. Сутеневский валялся на полу в бесчувственном состоянии. Руки разбросаны в стороны, костюм обляпан соусом «ткемали» и остатками салата «столичный». На груди застрял почти целехонький цыпленок- табака.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Два маленьких, до безумия кавайных чуда, пришли в этот мир в поисках силы. Не для себя, нет, их цель — спасти создателя. И чтобы это сделать, они решили поймать бога. Довольно дерзкий, безумный и откровенно глупый план, но не для них. Ведь у них богатая фантазия, атрофированная совесть и маниакальная страсть к создателю, а это значит — ни что не станет между Пикси и их добычей!
Книга вторая. Позади остался Залмар-Афи, взбудораженный подготовкой к очередному этапу войны с империей, и неприступный Мавларский хребет, а впереди теперь расстилается лишь безграничный океан золотистого песка, который скрывает тайны пустынного народа. Лантея ведет своего верного спутника в затерянный город хетай-ра, один из пяти великих Барханов, но профессор Сои Ашарх еще даже не подозревает, как нелегко ему будет выжить в полисе, где приход чужака способен развязать кровопролитную борьбу за власть.
Жила-была самая обыкновенная девочка Катя. И вдруг – бац! – появилась еще Катерина, точная Катина копия, если не брать во внимание ее отвратительное поведение и тот небольшой нюанс, что Катерина, в общем-то… ведьма. Теперь перед Катей стоит непростая задача: перевоспитать юную ведьмочку. И пока этого не случится, ее собственным мыслям и чувствам придется немного потесниться, ведь сознание Катерины будет жить у нее в голове.
Жизнь в деревне Дубки продолжается. Прибытие Кары взбудораживает обстановку…
Поездка Михаила в деревню показывает, что привычный мир совсем не такой, каким кажется. Начинается цепочка удивительных событий, которые показывают, что иногда стоит завернуть за угол, где вы столкнётесь с неизведанным…
Первый том приключенческого фэнтези «Королевство Краеугольного Камня» – это захватывающее путешествие, которое начинается в разгар шторма на борту корабля. Наследный принц Тибо плывет домой, в Краеугольный Камень, – мирное процветающее королевство, где его ждут трон и верные подданные. Но Тибо не подозревает, что возвращение на родину будет не таким радостным и триумфальным, как он надеется, и что ему придётся сражаться не только за законное право на трон, но и за любовь к беглой темнокожей рабыне, которая тайком пробралась на его корабль. Паскаль Кивижер родилась в Канаде, Монреале.