Возвращение в будущее - [34]

Эти несчастные русские женщины наверняка потратили много времени, чтобы сшить платье из такого дешевого убогого материала, при этом трогательным было то, что многие образцы фасонов были взяты из каких-то третьеразрядных европейских журналов мод. Поэтому некоторые из этих ситцевых платьев были скроены так, как кроят вечерние платья, например с целиком голой спиной (вероятно, из соображений экономии материала). Другие были сшиты с рукавами фонариком или из отдельных полос материала так, что через них просвечивает тело. Но почти ни на одной из женщин я не видела чулок (как ни странно, я увидела их только на двух нищенках, при этом непонятно, почему же они не обменяли их на еду). В основном, все женщины, которых я встречала, были обуты на босу ногу либо в хлопчатобумажных носках, что же касается обуви, то в основном я видела лишь парусиновые туфли, галоши да домашние тапочки.

Многие дети ходили босиком, на малышах были лишь какие-то застиранные рубашонки и больше ничего. Правда, в основном они выглядели здоровыми, загорелыми и не такими уж худыми. Кругом было полно детей, и многие женщины явно были в ожидании потомства, которым, вероятно, собирались осчастливить свое государство. Кажется, русские очень любят маленьких детей, и дети производили впечатление хорошо ухоженных. Слава богу, хоть они были ухоженными в этой стране. Очень часто мне приходилось видеть идущего с младенцем на руках мужчину, в то время как позади него шла женщина, нагруженная бумажными свертками. Детские коляски в Москве мне довелось видеть лишь пять или шесть раз за все время пребывания. В Москве мы были в июле и стояла ужасная жара. Каждый вечер набегали тучи, начинал грохотать гром и на многомиллионный город проливался теплый дождь. От этого атмосфера становилась еще более тяжкой и удушающей, прямо как в турецкой бане. Отовсюду — от стен домов из узких городских дворов — доносились различные запахи, можно сказать, целый букет дурных запахов.

До приезда в Страну Советов мне, естественно, довелось слышать и читать очень много противоречивых рассказов о блеске и нищете в этой стране, и я думала, что после этого уже ничто не сможет удивить меня. Но все же что удивило меня, так это впечатление однообразия. Здесь не было никакой разницы между людьми в том смысле, что люди и в центре города, и на окраине были одинаково плохо одетыми, небритыми, одинаково непричесанными, неухоженными. Я наблюдала за людьми, которые жили в старинном здании царских времен, бывшей царской конюшне, они сидели на балконах и пили чай из самовара прямо напротив кремлевских стен, этот район наверняка когда-то принадлежал к числу привилегированных. Теперь же это здание и все здания и дворы вокруг выглядели такими же обветшавшими и запущенными, как и остальные дома, а мужчины и женщины на балконах были также плохо одеты, как и все остальные.

Чего я уж точно никак не ожидала и что поразило меня больше всего — так это вонь. Запах хлопчатобумажного застиранного белья, которое стирают почти без мыла, запах грязных женских волос, запах спален, где ночует одновременно множество людей, которые спят на несвежем белье, я ощущала, проходя летними вечерами мимо открытых окон. В городских дворах пахло мочой и экскрементами; дело в том, что здесь в каждом из них можно было видеть ряд сараев-развалюх, которые служили туалетом. Над городом носился запах гнили, пыльных развалин, трухлявого, заплесневевшего дерева, старой штукатурки и битого кирпича, а также запах сырости, который исходил из трещин домов и выбоин в асфальте.

Одной из составляющих московского запаха был запах какого-то жира, удивительно резкий и неприятный, напоминающий запах горелого растительного масла, которое уже начало разлагаться на ядовитые кислоты. Один из наших знакомых объяснил мне, что так пахнет специальная смазка, которой русские смазывают свои сапоги. Вероятно, это должно быть невыносимо для тех, кто не носит сапог — все время нюхать сапожную смазку. Но все встреченные нами солдаты, естественно, были в сапогах.

Единственное, что примиряет меня с русскими, так это их любовь к цветам. Нельзя сказать, что у них есть парки в нашем понимании, ведь не назовешь же парками жалкие клочки земли, на которых кое-где виднеется травка да ряды чахлых деревьев, или широкие бульвары, пересекающие город, по которым движется нескончаемый людской поток. Русские парки напоминают мне незастроенные пустыри, которые можно встретить повсюду посреди городских кварталов в Бруклине. Мне не приходилось видеть садов рядом с домами. На окраинах Москвы все еще существуют целые улицы, застроенные старыми одноэтажными домами, вероятно, это индивидуальные жилища, рассчитанные на одну семью, перед каждым из них можно увидеть достаточно большое свободное пространство, где растут старые больные деревья и чахлая трава да бурьян, а также высятся груды бумажного мусора. Вероятно, у живущих здесь нет времени, средств или просто желания привести в порядок эти пустыри перед своим домом.

При этом почти на каждом окне по всей Москве стоят горшки с цветами, их — неисчислимое множество, и некоторые из них такие большие, что вполне способны закрыть перспективу комнаты от посторонних взглядов; возможно, на это и рассчитывают хозяева. Многочисленные герани, а также фикусы также напомнили мне 80-е годы прошлого века у нас, в Норвегии, когда эти растения были в моде. Хотя надо признать, что я видела и множество других растений в цветочных горшках, которые успешно росли здесь. Когда я была ребенком, то мне приходилось слышать от некоторых старушек, что цветы в горшках любят спертый воздух и заботливые руки. Вероятно, здесь, в Москве, это им и было обеспечено.