Возвращение в будущее - [26]

В Северной Норвегии в это время наша армия все еще продолжала сражаться плечом к плечу с англичанами, поляками и французскими «альпийскими охотниками», при этом, по выражению солдат, все они жили дружно, как «шотландское виски с содовой». К сожалению, поток неутешительных военных сводок продолжался: Голландия пала, Бельгия была вынуждена сдаться, а Франция? Нет, мы надеемся, что чудо спасет ее. «Sauvez, sauvez la France, au nom de SacrØ C ur», «Всевышний, Францию храни, во имя Иисусова сердца…», — пели мы в часовне Св. Доминика, когда служили заупокойную мессу в честь павших в боях норвежцев и французских солдат.

В это же время я получила известие, что Ханс, слава богу, вернулся домой в Лиллехаммер живой и невредимый, после того как наша армия в Южной Норвегии была вынуждена капитулировать. Теперь Ханс был в Осло, где он попытается оформить необходимые документы, чтобы присоединиться ко мне в Швеции. Я получила телеграмму от друзей из Америки с сообщением о предложении мне выступать там с газетными статьями, а также осуществить лекционное турне, о чем со мной был предварительно, еще зимой, заключен контракт. Но я не могла ни о чем думать, прежде чем мой сын не выберется из оккупированной немцами страны. Мы уже наслышались об умении нацистов использовать заложников.

Таким образом, я постоянно находилась в ожидании вестей от Ханса, и поскольку у меня было свободное время, Ингве и Алиса предложили мне посетить усадьбу Линнея, расположенную в окрестностях Упсалы. Среди моих творческих замыслов, к осуществлению которых я приступила еще будучи в Норвегии, был и замысел написать популярную биографию Карла фон Линнея, ведь таковой на норвежском языке до сих пор не было. Тем более что лично для меня Линней, со времен моей ранней юности, всегда был в каком-то смысле священной фигурой. Меня навсегда покорили та особенная трепетность и радость творческого порыва, которые я неизменно ощущала в его книгах, посвященных путешествиям по Швеции, я была очарована его автобиографическими очерками; его сильная и чувствительная натура неизменно царила во всем многообразии написанного им. Его сочинение «Nemesis Divina»[31], автобиографические заметки, которые он написал для своего сына и которые отмечены предчувствием смерти, сыграли особенную роль в моей жизни. Он был сыном бедного священника в эпоху заката Великой Швеции, в то время, когда шведская армия под предводительством короля Карла XII воевала в чужих землях, вдали от родины, а в самой Швеции старики, женщины и дети терпели нужду и лишения. Carl Linnaeus совсем по-иному прославил свою страну, он превознес ее своими открытиями в области науки о природе. Ему в большей степени, нежели кому-либо из соотечественников, удалось достичь материального успеха. Тот факт, что ему было пожаловано дворянство, отнюдь не вызывает удивления: по меньшей мере половина списка шведских или финских дворян состоит из людей, удостоенных этой чести за ратные подвиги, научные открытия, административную деятельность или художественное творчество. Личное благосостояние не сделало его ни оптимистом, ни пессимистом. Ведь барон фон Линней не сомневался в том, что Всевышний управляет миром твердой и справедливой рукой и что рано или поздно возмездие настигает каждого, допустившего предательство или несправедливость: «De overvunna ha vapen qvar, De appelera til Gud». «Когда побежденные складывают оружие, они выполняют божью волю».

В конце мая мы направились в усадьбу Линнея Хаммарбю. Мы ехали по просторам Упландской равнины, и перед нами расстилалась пепельно-серая пашня с нежно-зелеными всходами, над нами плыли облака, и появилась надежда на долгожданный дождь. В тот день мы были единственными посетителями в Хаммарбю. Большой усадьбу Линнея не назовешь: corps-de-logis, главное здание и два флигеля, — это три двухэтажных, выкрашенных красной краской, деревянных домика. В моих родных краях, в Норвегии, даже многие крестьянские усадьбы построены с большим размахом. Окружающий постройки сад разбит в соответствии с собственными чертежами Линнея, один из участков его сада называется «Россия», здесь Линней посадил растения, семена которых получил от императрицы Екатерины; к сожалению, эта часть сада оказалась запущенной. По-настоящему у него прижилось только растение типа corydalis-art[32] из Сибири, оно разрослось, как сорняк, по всей усадьбе Линнея.

Мы шли через пустынные комнаты дома. Его жилище отличается почти спартанской простотой, но что касается незатейливой и разрисованной национальным узором деревянной мебели, то она, несомненно, яркое свидетельство неизменного шведского вкуса. Спальня и кабинет Линнея вместо обоев оклеены страницами из книг об экзотических растениях, с тем чтобы, расхаживая по дому, он мог постоянно разглядывать их и предаваться научным размышлениям. Моя подруга Алиса тоном искусительницы рассказала мне об одной шведской писательнице, немолодой даме, которая была приглашена на обед к Ибсену и, вставая из-за стола, поцеловала то место скатерти, где во время обеда покоилась рука великого мастера. Я расхохоталась, но тем не менее сделала то же самое: поцеловала то место столешницы письменного стола, куда имел обыкновение класть свою руку Линней.