Возвращение в Арканар - [21]

– Здравствуйте, молодой человек. По всей видимости, вы ошиблись.

– Ой, извиняюсь!

К моменту разъединения, на экране уже светились координаты, считанные с сети связи.

– Руди? Бери – он в Бостоне, Массачусетс.

– Хорошо. Будут меня спрашивать, скажешь – в Мирза-Чарле, пьянствую. В депрессии. По случаю провала операции. Про депрессию не забудь. И займись отчётом.

Петя вздохнул.

29 июля 36 года

08:45

"Мить! Мить ты дома?" – звонкий молодой голос. Он распахнул дверь – и в ушах зазвенел погребальный колокол.

Человек, называвший себя Дмитрием Аткинсом знал, что сегодня умрёт. Всю ночь он провёл в молитвах и к утру ощутил себя "увядшим листом, готовым упасть". Он был готов к смерти. Но не такой.

Сказано, "смерть неосознанная – есть смерть, смерть осознанная – бессмертие". Сейчас перед ним стояла Смерть Истинная, ужас его самых жутких снов. Смерть смотрела на него чуть раскосыми глазами– открыто и доверчиво.

Смерть улыбнулась – светлой и беззаботной улыбкой.

– Зна-ачит, Митя, – колокольчиком прозвенел её голос .

Говорят, "назови чудовище по имени – и сгинет".

– Дона Ита, – выдохнул человек – и Сабина прыгнула.

29 июля 36 года

08:50

…Джереми шёл по единственной улице Белой Орши. Чистенькие типовые коттеджи, зелёные палисаднички. Никаких следов борьбы. Люди просто исчезли.

Ещё вчера тут был тихий сонный посёлок. Сейчас тишиной и не пахло. Носились аварийщики с портативными анализаторами, разворачивались какие-то кабеля – и никто не обращал внимания на то, что прямо-таки резало глаз. Следы мобильного утилизатора, прошедшего через городок уже после того, как выпала роса, то есть уже после исчезновения полутора сотен человек. Тафнат перекинул кибера на другое плечо и пошёл по следу.

29 июля 36 года

09:00 (Местное время 00:00)

…Руди настиг его уже за проволочным ограждением, на самом подходе к проржавевшему насквозь плакату "Осторожно, мины". Походя удивился, как мог немолодой уже человек настолько играючи пройти в темноте все эти спирали Бруно и детекторные поля. Шёл тот, вроде, не спеша, но таким широким шагом, что не всякий догонит.

– Доктор Бромберг! Доктор Айзек Бромберг! Стойте! Остановитесь! КОМКОН-2

Человек даже не обернулся. Антону показалось, он расслышал бормотание:

– Сейчас посмотрим, какой ты КОМКОН.

Всё так же, не сбавляя темпа, Бромберг вышел на минное поле. Поминая всех святых, Антон двинулся за ним, стараясь ставить ногу – след в след.

– Доктор Бромберг! Объясните, зачем вы взяли из музея сталкерское снаряжение?

Вот тут-то доктор Бромберг и остановился. И не только остановился, но и обернулся. Руди смог разглядеть длинный острый нос с горбинкой, длинный подбородок и очень высокий лоб.

– Не понял, молодой человек! Вы что, называете меня вором?! Айзек Бромберг никогда и ничего не крал. Айзек Бромберг взял то, что принадлежит ему.

– Вам?

– Мне. Я был сталкером. Вы что, не знаете? Как вас зовут?

– Руди.

– Хорошо, Руди, идите сюда, поговорим.

29 июля 36 года

09:05

…Петя Ангелов раскалился до последнего градуса бешенства. Проклятый отчёт не сходился. Откуда-то, одна за другой, вылезали всё новые нестыковки. Например, в отчёте указывалось, что гибель детей была причиной, по которой молодой и перспективный Роберт Скляров бросил нуль-физику. А БВИ упрямо утверждал, что физик Скляров покинул Радугу не в 28-ом, и даже не в 29-ом году – в 31-ом.

Тут ещё требовательно зазвенело где-то в углу. Петя попытался вызов проигнорировать. Зуммер замолк. Потом завёлся снова.

Видеофон обнаружился в ящике стола Руди – древний, с помутневшим растрескавшимся экраном. Слегка попахивающий всё той же сельдью. Индикатор зарядки мигал на последнем издыхании.

– Упорный, как подшипник, – сообщил Ангелов видеофону, – Ну?

– Дон Румата? – осведомились с жутким акцентом.

– В Мирза-Чарле дон Румата. Депрессия у него.

– Га? – похоже, слово "депрессия" в словарный запас говорившего не входило.

– Ну… Неприятности… – в этот момент окончательно разрядившийся видеофон прощально пискнул и погас. Петя уронил его обратно в ящик. За это время он пришёл к выводу, что дело тёмное, и лучше всего будет пообщаться непосредственно со Скляровым.

Роберт сиял. "Совсем изменился человек", – порадовался Ангелов.

– О, Петя! Как ты? Как Руди, Джереми?

– Лучше всех! Роберт, тут у меня небольшой вопрос. Скажите, вы говорили, что покинули Радугу из-за гибели детей.

– Да, конечно… Это было…

– А в каком году?

– Сейчас, минутку… В 31-ом.

– Роберт, но катастрофа была в 28-ом?

– Как в 28-ом? Не путаешь? – короткое молчание, и чуть растеряно, – да, на самом деле…

– Так из-за чего же вы ушли?

– Я же сказал! А…а…кажется припоминаю, после той катастрофы там была такая ужасная атмосфера… Кто-то даже погиб… И Волны эти – раз в месяц… Бункеры высокой защиты… Ты не представляешь, Петя, каково это, неделями жить без окон и питаться одними концентратами.

– Роби, а откуда Волны? Ведь эффективное экранирование нуль-камер изобрели уже в том же 28-ом, – за это утро Петя основательно поднахватался в истории нуль-физики.

– Не знаю, – чуть не плача ответил Скляров, – это Гофман… нет тогда он уже погиб… А, вспомнил, проект Маляева. "Тьма". Звездолёты для полёта к чёрным дырам. На них ставили неэкранированные нуль-камеры.