– Ил-2, товарищи, – это не просто самолёт, – сообщил замполит, – Ил-2, товарищи, это – летающий танк, – Ребята, слушают вроде как внимательно, не шелохнётся ни один. А замполита дальше несёт:
– А вот это, товарищи, – и бодро так по элерону перкалевому похлопывает, – советская броня – лёгкая, гибкая, надёжная.
– Хи-хи! – Замполит аж на месте подскочил, будто солью подстреленный. Ну и я тоже – первый раз слышу, чтобы самолёт хихикал. Причём женским голосом. А он снова: "Хи-хи!". Звонкий такой смех, как колокольчик серебряный, ехидный только.
Тут замполита как прорвёт:
– А вам, товарищ Полякова, стыдно должно быть! Вы как комсомолка, как Герой Советского Союза… – и понесло его, и понесло. Про пример для молодого поколения, про долг, дисциплину… минут на двадцать наверное завёлся. Я вначале решил, перегрелся бедняга, потом смотрю, слушают его все так спокойно. Вроде как в порядке вещей всё.
В общем, спросил я у ребят потом.
– А, это ты про Наташку?
– Что за Наташка?
– Полякова. Ты вот с Батей летал, ничего не заметил?
Батя – комполка наш. Взял меня сегодня в первый боевой вылет ведомым, "Главное говорит – не отрывайся, я пикирую, и ты пикируй; у меня бомбы полетели, и ты сбрасывай; делай все, что делаю я. Ни на что не отвлекайся".
– Честно? Ничего я в этом вылете не понял. Разрывы видел, стрелял, бомбы сбросил.
– А, не волнуйся, нормально всё. Вылетов пять-шесть сделаешь, все поймешь. А что Батя стрелка не берёт – заметил?
– Не-ет.
– Наташка у него за стрелка.
– Герой Советского Союза? За стрелка?
И тут мне такую штуку говорят, я вначале решил, разыгрывают новичка. Потом понял – всерьёз всё.
– Привидение это. Знаешь, как у англичан в замках старых, графья всякие в цепях ходили, да народ пугали? А это наше, советское привидение. Герой Советского Союза…ну и живёт в самолёте. Зато Батю за три года ни разу не сбивали. А так девчонка хорошая, весёлая. Батин Ил так и называют все, "Весёлая нечисть".
Бывает. На фронте всякое бывает. Вот Серёга Большой два года зимой и летом в одном тулупе летает, и тоже говорит, в нём его ещё никто не сбивал. А Володьке Пантелееву снаряд тридцатимиллиметровый в голову прилетел. Череп по кругу облетал, дорожку в волосах выстриг и дальше себе полетел.
А вот Батя, говорят…
Батя искоса наблюдал за новичком. Летает парнишка хорошо, земли правда пока не видит, ну да дело наживное. Нормально всё будет, не сорок второй, чай.
Он вспомнил свой первый боевой. …Через в дыру в фонаре задувало. На стекле – кровь засохшая, клок волос рыжих. Линию фронта пересекли на 1200. Пришли на цель, пикируем градусов под пятьдесят. Бомбы сбросил. Дальше каша, земля, небо – перемешалось всё. Видимость никакая, а я об одном думаю, как бы за комэском удержаться. Потом вдруг мелькнуло что-то, отвернулся на секунду, смотрю – нет ведущего. И никого нет, позорище, группу потерял. Ладно, надо на базу возвращаться… Тут снова мелькнуло, сзади. Грохнуло по корпусу, тряхнуло.
– Мессеры, – ору, – Валерка, стреляй сволочь!
Молчит Валерка. И пулемёт молчит. А мессер сзади заходит и понимаю, всё, отлетался. Знаю, что не уйдёшь, а жить хочется. По газам даю, тут как рявкнут над ухом, голосом знакомым:
– Охренел, чечако?! Отставить панику! Газ убрать, вправо доворачивай!
Команда прямо в руки-ноги пошла, сбросил я скорость. Фашист такого не ожидал, на скорости из-под левой плоскости вверх выскочил. Прямо под пушки. Я на гашетку и по газам. А голос командует:
– Ведомый сбит, ведущий заходит. Газ убрать, влево доворачивай! Ведущего я вообще всего секунду видел – из-под правой плоскости возник и тут же в куски развалился.
– Молодец, чечако, – тут я наконец сообразил, где это "чечако" слышал.
– Полякова, ты? – оглядываюсь – никого. Силуэт только какой-то краем глаза.
– Я, – голос отвечает.
Потом уже рассказала, как из школы лётной ушла. Инструктор, говорит, это, конечно и хорошо и нужно, а только опытные лётчики на фронте нужны. Она, между прочим, ещё на Финской полетать успела.
А тогда возвращаемся на аэродром, думаю, ругать будут… Лучше бы ругали… Вся эскадрилья там легла…Валерка тоже, мёртвым его привез.
Вот с тех пор Наташка у меня и стала за хвостового стрелка.
Стреляет она вообще…никогда такого не видел. Очередями по три. И без промаха.
Попросил я её как-то , говорю:
– Наташ, научи, как у тебя получается так.
Это когда она аса немецкого завалила. Говорят, со стороны оно выглядело – зашёл он мне в спину – и как на стену наткнулся.
Писали потом, четвёртый был ас Люфтваффе, 267 побед, крест рыцарский, дубовые листья и чёрт-те что ещё.
Другой бы радовался – а Наташка весь вечер потом из самолёта на выходила. Сидела в этой своей меланхолии. Не люблю я этого, каждый раз ощущение, что в кабине стрелка туча грозовая клубится.
Попытался я её оттуда вытащить, рассказываю, что 267-ыми ему нас засчитали, мол сбил, перед тем, как…
А она мне:
– Правильно всё… Бруно меня тогда и убил. Я его хорошо запомнила… Симпатичный был парнишка. И лётчик от бога. Пуля в голову – а я и не заметила. Дура была восторженная. Привела самолёт обратно, посадила – только тогда и поняла – всё.
Тут я её и спросил. Наверное больше отвлечь пытался.
