Возвращение - [4]
— Ну а ты делала так? Звала? — требовательно, настойчиво смотрела на нее Рина.
— Нет… Я тогда была маленькая и боялась.
— Чего? — тихо спросила Рина.
— Вдруг он мертвый придет… — насупилась Алена. — Ну, ужастиков же насмотрелась. А потом, — она вздохнула. — А потом стала старше и уже не звала, потому что глупости, что у него в фенечке, рация, что ли, встроена. Если он живой, то есть. А мертвые всяко не приходят. Ну? И чего теперь? А почему ты меня так расспрашиваешь?
— А фенечка сохранилась? — ответила Рина вопросом на вопрос.
— Валяется в столе, — кивнула Алена. — Ну, как память… Только я не люблю на нее смотреть. Реветь хочется. Знаешь, был бы у меня брат… все-таки было бы лучше. А он вот взял и самоубился… Ну, а может вот и не самоубился, а потерял память? — вдруг встрепенулась она. — Я раньше думала: вдруг он память потерял? Его подобрали, и он лежит в дурке. И никто не знает, что он — это он. Но нет, тоже никак. Розыск-то был. По моргам, по больницам. На опознание родители ездили много раз. Совсем не нашли…
— Знаешь что… — медленно сказала Рина, вставая. — За сигареты спасибо. А ты сегодня вечером позови. Что тебе стоит? Рация не рация, а вдруг? Если его нигде нет, то ничего и не будет. За это же с тебя денег никто не возьмет, так? В общем, совет такой: позови. С фенечкой. А я пока пойду, мне уже пора. Пока!
И шагнула прямо в репьи и полынь, которые сомкнулись над ее головой. Алена только головой потрясла.
Алена пришла домой со страхом, повернула ключ в замке. Мать ничего с собой не сделала, кроме того что напилась и лежала на диване, неподвижно глядя в одну точку. Алена несколько раз окликнула:
— Мам… Мама!
Надежда подняла взлохмаченную голову, махнула рукой и опять откинулась на подушку с не первой чистоты наволочкой. Алена знала, что мама не ходит на работу уже три месяца. Да и как не знать, если занятая в очередной раз у соседей пятисотка подошла к концу, и на кухне, кажется, остался последний "Доширак"? И к врачу тоже не идет, а родственников у нее нет. Когда Алена (вот дура, дура, дура) написала отцу по имэйлу, что маме ужасно плохо, что ее бросил второй муж, отец прислал назидательное письмо, что Надежда сама виновата и что этого следовало ожидать, потому что жить с ней невозможно. Но что пусть Алена, если хочет, приезжает поступать в Питер, жить у него нельзя (они еще не раскрутились, не вошли в полную силу), но все-таки даже в общежитии жить легче, зная, что рядом, в том же городе отец. До "поступать", если что, был еще целый год. Алена закончила только десятый класс.
Алена заварила "Доширак" себе и сварила матери пяток картофелин. Покурила в открытую на кухне форточку и подсела к маме на диван, попыталась покормить чуть ли не с ложки. Вернее, почему чуть ли? С ложки. Та отказывалась:
— Ни есть, ни спать не могу. Ничего не хочу. Душа болит.
Вечером Алена выдвинула ящик письменного стола, ругаясь, выгребла оттуда весь хлам и достала черно-зеленую бисерную фенечку. Фыркнула зло. Щазззз, придет. Прямо из ада.
Хлопнув дверью, вышла на балкон, раскрыла ладонь с фенькой и сказала.
— Ну, что? Дима… я как бы тебя зову.
Передернула плечами и вернулась домой. Дима, конечно, именно пришел "щаззз". В том смысле, что, естественно, не пришел. Всю ночь Алена отпаивала валерьянкой мать, у которой прихватило сердце. Утром она вышла в магазин за молоком (можно было сварить еще гречку, которая оставалась), оставив дверь открытой. Мать задремала, и будить ее звонком не хотелось, а ключ брать было лень. Алена вплелась в коридор, бросила пакет с молоком на полку у зеркала и стала снимать туфли. И услышала шум льющейся на кухне воды. Мать все-таки встала, поняла Алена.
— Мам, зачем ты, лежала бы. Я помою посуду, там мыть-то нечего, две тарелки!
Она вошла на кухню, ворча на мать и распекая ту, как неразумное дитя. И замерла.
Две тарелки были давно помыты, а вода текла потому, что на кухне убирались. Невысокого роста щуплый молодой человек в черных джинсах и черной майке, похожий на корейца (темные волосы, скулы и прическа, как у Цоя, только волосы гуще и длиннее), с гибкими, кошачьими, словно крадущимися движениями, улыбаясь, до блеска надраивал плиту. В нем было что-то смутно знакомое.
— Я Дима, — улыбнулся парень. — Твой брат. Можно, я буду жить с вами? Я работать могу. Будут деньги. У вас будет еда… И Наде станет легче. Можно?
Он смотрел вопросительно, чуть наклонив голову, как кошки, когда они рассматривают что-то интересное. Того гляди спросит: "Ми?"
— Упс… — Алена села на табуретку. А потом разъяренной кошкой, как будто ее с табуретки вытолкнуло пружиной, набросилась на него, вцепившись в волосы и, кажется, даже в лицо. — Ты, урод… если был живой все это время… урод, придурок, что же ты не шел? Тебя искали… по всей стране ментов на уши поставили. Блин, ты понимаешь, что?! А теперь вот мы одни, у нас такая случилась… Ух, ненавижу, не знаю что с тобой сделаю…
Дима мягко отвел ее руки, вывернулся — снова показалось, как кот.
— Ты не звала. Я сказал тебе позвать. А ты не звала. Ну, вот что я мог сделать? Это же был бы для меня маяк, — он развел руками и улыбнулся. — Но я же пришел? Можно остаться? Пожалуйста.
Обитаемый мир велик – и нет в нем конца войнам.Бьются меж собою рыцари королевства Запада, кочевники-степняки – воины царств и княжеств жаркого Востока, ратники градов Севера, герои городов-государств Юга…Они не сходны НИ В ЧЕМ – и считают друг друга безжалостными чудовищами.Но ныне все народы Обитаемого мира затаились в ожидании – ибо настало время сбыться древнему пророчеству.Скоро, очень скоро придет из земель Севера Богоборец, что помешает Творцу уничтожить людей, соберет неодолимую рать и через черное Подземелье пройдет к Небесному престолу.И все приметы указывают на то, что долгожданный Богоборец – бывший дружинник даргородского князя Яромир, могучий воин, которого спасла от верной гибели Вестница Всевышнего – прекрасная жрица Девона.Однако Яромир давно уже отрекся от жребия меченосца – и заставить его принять предназначенное будет непросто…
Твоя жизнь проходит в противостоянии злу, и ты видишь зло, зло, зло… и свою борьбу с ним. А там, за спиной — будни и праздники, люди ходят по лавкам, покупают и продают, любят друг друга, у них появляются дети…
Обитаемый мир велик — и нет в нем конца войнам.Бьются меж собою рыцари королевства Запада, кочевники-степняки — воины царств и княжеств жаркого Востока, ратники градов Севера, герои городов-государств Юга…Они не сходны ни в чем — и считают друг друга безжалостными чудовищами.Но однажды всевластная судьба свела меж собою пятерых — выходцев из разных концов Обитаемого мира…Берест из Даргорода — витязь, бежавший из плена, и его лучший друг — воин с Востока Хассем. Пpeкрacнaя фейри из лесов Запада, которую Берест прозвал Ирицей, нищая сирота с Юга Иллесия — и циничный наемник Зоран, вообще не имеющий родины.Им предстоит пройти мир из конца в конец и сразиться с людьми, монстрами и богами — ибо только победив, обретут они обещанное Пристанище…
Социально-философский роман, антиутопия, последний в цикле про Обитаемый мир.
Можно ли совершить невозможное? Готфрид считает, что да. Он человек, во всем дошедший до края, рыцарь, намеревающийся победить Богов. Готфрид путешествует по миру вечного затмения в компании соратников. Затмение — мир тьмы, страшных, завораживающих чудес и ужасающих тварей. Волей случая путешественники оказываются втянуты в войну гигантских механических машин, и гибель в этой чужой войне кажется неминуемой. Когда их путешествие прерывается вспышкой ядерного взрыва, Готфрид, глядя на нее, невольно вспоминает, как дошел до такой жизни.
Трое пришли в Мир в самом начале Времён. Старший никогда хорошо не владел мечом, как, впрочем, и любым другим оружием. Средняя вообще смотрела на меч пугливой брезгливостью. Любое орудие убийства всегда повергало ее в ужас и в своей жизни она едва ли держала в руке что-то опаснее кухонного ножа. Другое дело Младший, который, казалось, был рождён для битвы и только для битвы. У каждого из них был свой путь и свое предназначение. Но, одно было общим. Они должны были сокрушить Четвёртого. Они сокрушили Его, но не победили. И когда-нибудь он снова возродится.
Вся история начинается в небольшом французском посёлке Монтельвью 1308 года. Одна прекрасная девушка решила уединиться с подругами в их тайнике, находящийся у подножия гор. Там девушка попросила совета обратиться к древней книге знаний, чтобы улучшить их личные судьбы - без мужчин в те времена жизнь была невозможна. Но ослушавшись отрицательных советов подруг, девушка всё же решается на поступок, который изменил всю её жизнь. Девушка открыла портал времени, из которого волей-неволей следующим днём явился суженый, в оборванных лохмотьях инородного происхождения.
В этом мире земля, истерзанная катаклизмами, порождает магов, чтобы они исцелили ее раны. Но у магов на этот счет другие планы. Обретя силу, они не спешат использовать ее на благо своего края. Ведь для этого им сначала нужно научиться выживать.Две верные подруги-колдуньи беззаботно шагают по жизни, совершенствуя свои магические умения и вмешиваясь в схватки между лордами-феодалами за деньги. Они и не подозревают, что являются частью жестокого плана. Умелая рука самого грозного мага на протяжении долгих лет ведет их к смертельной ловушке.Выстоят ли любовь и дружба против холодного расчета?..
Она не помнит, как попала в этот мир — мир, в котором небеса покоряют драконы, а земля изрезана железными дорогами, в котором телепортам присвоены серийные номера, а таблетки избавляют от магических воздействий. И этот мир не позволил остаться в стороне и спокойно за всем наблюдать, ведь он балансирует над пропастью и нуждается в самом элементарном спасении. Проблема лишь в том, что если женщина, называющая себя Кармой, вспомнит забытое, то может произойти что-то непоправимое. Но она начала вспоминать…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.