Возвращение Тэннера Макконела - [43]

Бесшумно Тэннер вернулся к двери, осторожно открыл ее, позвонил в звонок и крикнул:

— Эй! Есть кто живой?

Прошло несколько секунд, прежде чем раздался голос Бейли:

— Мы здесь, в задней комнате.

Тэннер прошел через зал и отдернул занавеску, отделяющую подсобные помещения.

— Бейли, — поприветствовал он кивком. — Джун, добавил он и улыбнулся женщине. — Хорошая прическа. Это Бейли тебя подстригла?

Джун застенчиво коснулась парика, но Бейли опередила ее с ответом:

— Да, только что закончила. Мы долго решали, какая стрижка подойдет к ее типу лица.

— Отличная работа, — похвалил Тэннер.

— Спасибо, — поблагодарила Джун. — И тебе, Бейли, спасибо. — Женщина поднялась, и Тэннер невольно обратил внимание, какой старый и ободранный был стул, на котором она сидела. — Я должна идти, а то дети станут волноваться.

— Подвезти? — спросил Тэннер.

— Спасибо, я живу совсем рядом и с удовольствием пройдусь.

— Я… — снова начал Тэннер, но Бейли прервала его, незаметно качнув головой. Он понял, что она просит его дать Джун возможность сохранить остатки гордости. — Что ж, счастливо!

— Спасибо. Бейли, и тебе спасибо еще раз, — с этими словами Джун покинула салон.

Когда женщина ушла, в маленькой подсобной комнатке повисла тишина. Бейли схватила веник и стала собирать в кучу волосы, которые она, видимо, состригла с парика. Тэннер не знал, что сказать, потому что в очередной раз был удивлен: только ему начинало казаться, что он хорошо знает Бейли Стивенсон, как она снова преподносила ему сюрприз.

— Это было очень благородно с твоей стороны.

Бейли пожала плечами.

— Я часто иду навстречу работающим женщинам и задерживаюсь допоздна.

— Бейли, я находился здесь некоторое время и слышал ваш разговор.

— Тогда никому не говори об этом, — попросила она. — Джун пришлось очень нелегко. Когда я поняла, что она ужасно мучается из-за того, что косынки и шляпки, которые ей приходилось носить, не снимая, напоминают всем о ее болезни, я решила сделать ей парик и хотя бы этим помочь.

— Поэтому я и назвал твой поступок благородным.

— Это сделал бы любой на моем месте. У меня была возможность, не более того.

Не зная, что говорить или делать дальше, Тэннер молча наблюдал за тем, как Бейли подметает.

— Итак, зачем ты пришел? — нарушила она затянувшуюся паузу.

— По двум причинам. Во-первых, извиниться.

— Ну, тогда извиняйся. — Девушка прервала свое занятие и теперь в упор смотрела на него.

— Я прошу прощения, — со вздохом произнес Тэннер.

— Извинения приняты. Знаешь, ты как заноза в…

— Теперь о занозе, — решительно начал Тэннер, но по мере того, как он говорил, его решимость таяла.

Он вдруг вспомнил притчу о человеке, который из самых добрых побуждений освободил бабочку из кокона раньше срока, нарушив естественный ход событий, и бабочка умерла.

— Сегодня я разговаривал о тебе с моей матерью.

— Правда? И о чем же именно шла речь?

— Она считает, что я должен помочь тебе.

— А ты как считаешь?

— Теоретически я с ней согласен, но… не знаю, одним словом.

— И как же теоретически ты сумеешь мне помочь?

Тэннер растерялся. То, что казалось логичным и убедительным при разговоре с матерью, вдруг перестало быть таковым. Он не может просить ее выйти за него замуж, связать ее детьми и воскресными прогулками на яхте во Флориде. Это было бы эгоистично и несправедливо по отношению к Бейли. Он не имеет права увозить ее отсюда, это будет самым худшим, что он может с ней сделать.

— Первой моей мыслью было выплатить твой долг.

— И тогда салон перестал бы мне принадлежать? Она вопросительно посмотрела на него.

— Он и сейчас тебе не принадлежит. Он принадлежит тебе и банку.

Тэннер испытал чувство облегчения, выкрутившись из затруднительной ситуации. Вырвать ее из привычной среды значило бы подчинить ее жизнь своим желаниям, а это именно то, в чем его обвиняла Эмили.

Еще Эмили говорила, что своими поступками он принижает значимость других людей, ломает их жизни…

Даже спустя десять лет эти слова жгли его.

Тэннер сделал глубокий вдох и отступил на шаг.

— Ты права, это плохая идея. — Он безуспешно попытался выдавить из себя улыбку, затем сглотнул ком в горле и отступил еще на шаг. — Мне жаль, Бейли, что я вмешался в твою жизнь, лез с советами и учил, как надо поступать. Я, как ты меня назвала, заноза… Я самонадеян и нетерпим, считая, что я, и только я, знаю, как следует поступать… На счастье или на беду, — продолжал он, удивляясь, откуда берутся слова, — я таков, каков есть. И измениться я не смогу, прости. — Он сделал еще шаг назад. — Мне действительно очень, очень жаль.

— Тэннер, постой! — крикнула Бейли, поскольку при последних словах он отдернул занавеску и быстро пошел к выходу. — Подожди! — Она бросилась за ним.

Когда он остановился в дверях салона, Бейли сказала:

— У меня такое ощущение, что ты говоришь о чем-то большем, чем мой салон.

— Это была глупая идея.

— Не знаю. Ведь мы не попытались ничего обсудить, не попытались найти компромисс.

Бейли знала, что ее голос звучит умоляюще, но ничего не могла с собой поделать. Что же, черт возьми, произошло между ним и Эмили, если он даже спустя десять лет по-прежнему боится связать себя обязательствами с другой женщиной. Он несколько раз был на грани того, чтобы сломать барьеры, но каждый раз его что-то останавливало. И тогда она пошла ва-банк.