Возвращение: Стихотворения - [23]

Прошлого нельзя мне возвратить,

Настоящим не умею жить.

У меня белеет голова,

За окном чернеет синева.

30 августа 1973

Разноцветный куст

В голом звон, в груди свист,

А день октябрьский по-летнему ярок.

На колени мне пал золотой лист,—

Наверно, последний подарок.

Предо мной поет разноцветный куст

Райской птицей… на серых лапах.

Я не знаю, какой у золота вкус,

Но смертельный у золота запах.

И томит меня золотая печаль

Под шепоты райской птицы

И зовет в никому не известную даль,

Откуда нельзя воротиться.

3 октября 1973

Сетования ведьмы

Но где же мое помело?

Куда я его закинула?

Взлетать мне теперь тяжело.

Еле влезешь в печь, на чело…

А бывало… Как ветром сдунуло.

Летишь, а звезды кругом

Так и сыплются вниз дождем.

Их сметало мое помело…

Ах, что было, то всё прошло.

Про ракеты твердит весь свет…

Я летала быстрей ракет.

Ихний «космос» только свистел,

Млечный путь подо мной блестел,

А планеты скрипели от злости

И «дрожали их дряхлые кости».

Ведь они веками, веками —

Потеряешь и ум, и память —

Всё крутились дорогой унылой,

Узаконенной и немилой.

Я летала по собственной воле,

Я делила с дьяволом долю.

А на шабаше! Боже ты мой!

Поклянусь я кромешной тьмой, —

То-то музыка, то-то размах!

Там Бетховен, и Лист, и Бах.

Нет, уж лучше молчать. Я не стану

Бередить мою старую рану.

Где ж мое помело? Оно

Истрепалось давным-давно,

Истрепалось, как я сама,

Как моей нищеты сума.

С ней пойду за верстой — верста.

— Подайте милостинку[6]

   ради Христа.

1974

«Ни хулы, ни похвалы…»

«В тихий час вечерней мглы…»

(забыла, чье)

Ни хулы, ни похвалы

Мне не надо. Всё пустое.

Лишь бы встретиться с тобою

«В тихий час вечерней мглы».

За неведомой страною

Разрешатся все узлы.

Там мы встретимся с тобою

«В тихий час вечерней мглы».

10 сентября 1974

Тоска российская

Хмельная, потогонная,

Ты нам опять близка,

Широкая, бездонная,

Российская тоска.

Мы строили и рушили,

Как малое дитя.

И в карты в наши души

Сам черт играл шутя.

Нет, мы не Божьи дети,

И нас не пустят в рай,

Готовят на том свете

Для нас большой сарай.

Там нары кривобокие,

Не в лад с доской доска,

И там нас ждет широкая

Российская тоска.

13–14 декабря 1974

«Как пронзительное страданье…»

Как пронзительное страданье

Этой нежности благодать.

Её можно только рыданьем

Оборвавшимся передать.

1975

Шутка

В переулке арбатском кривом

Очень темный и дряхлый дом

Спешил прохожим угрюмо признаться:

«Здесь дедушка русской авиации».

А я бабушка чья?

Пролетарская поэзия внучка моя —

Раньше бабушки внучка скончалась —

Какая жалость!

1975

«Атомной пылью станет дом…»

Атомной пылью станет дом,

В котором я жила.

Он мне чужой. И чужие в нем,

Мои — только скука и мгла.

Мои в нем долгие ночи без сна

И злобный шепот беды.

Мои бутылки из-под вина

И пьяные книг ряды.

А

Я мое? Мое ли оно,

С досадой, страстью, мечтой?

Какой-то рабьей цепи звено,

А может быть, просто ничто?

Так пусть ничто превратится во ЧТО,

В воспламененную пыль.

…А впрочем, прости, я не про то

Про горящий степной ковыль.

6 июля 1975

«Себе чужая, я иду…»

Себе чужая, я иду,

Клонясь к концу пути.

Себя ищу, ловлю и жду,

И не могу найти.

Кто в атом теле — не понять,

И думой душу не обнять,

И сердца не постичь.

Мое неведомое «я»,

Душа заблудшая моя,

На мой откликнись клич!

11 июля 1975

«Вступившему на порог…»

Вступившему на порог

Другу моему:

— Кто послал тебя? Бог или Рок

В мою одинокую тьму?

Пусть бездна бед и несчетность зол, —

Не отпущу того, кто пришел.

Пусть смерть стоит передо мной,

Я не такой уж трус.

Даже из смерти,

   из смерти самой

Я к тебе непременно вернусь.

29 сентября 1975

Пурговая, бредовая, плясовая

Свобода, свобода,

Эх, эх, без креста!

Блок

1.

Вспоминаю свой рдяный рассвет.

Он сулил не добро, не добро.

Как дерзко плясало в осьмнадцать лет

На бумаге мое перо.

Казалось — пойду и все возьму.

Смою тоску, злобу и тьму.

Так казалось… А почему?

Говорят, что был излом, декаданс

И некий странный болезненный транс.

А я думаю — силы неловкий взлет,

И теперь ее никто не вернет.

2.

А потом забурлил красный дурман,

А потом казахстанская степь и буран,

А потом у Полярного круга

Закрутилась, взревела вьюга,

Тундровая,

Плясовая,

Бредовая.

Выкликай вслед за пургой:

— Ой-ой! Гой-гой!

3.

На сердце вечная злая пурга-любовь

Взметнула оледеневшую кровь.

Ведьма-пурга, бей! Лютей!

Дуй в глубину, в высоту!

Любовь эта хуже семи смертей,

От нее привкус крови во рту.

4.

Выползло солнце едва-едва

И тут же за край земли

Свалилась солнца голова,

Ее топором снесли,

   Ледовым,

      острым,

Острей, чем сталь.

Но казненного солнца не жаль, не жаль.

5.

В какой я вернусь в город и в дом

С моих обреченных дорог?

Кто меня встретит с хлебом, с вином,

На чей я вступлю порог?

Нет никого, нет ничего!

Только хохот пурги:

   Ого-го! Ого-го!

6.

Снега, снега,

Вся в снегу тайга.

В тайге коварная рысь.

Но мне все равно

Пропасть суждено,

И на рысь прошипела я: брысь!

Я в пятерочке иду

К вдохновенному труду,

А пятерочек не счесть,

Их пятьсот, наверно, здесь.

Шаг в сторонку — пуля в бок.

Повалился кто-то с ног.

Срок закончил человек.

Мы кровавый месим снег.

— Девки, что там впереди?

Погляди-ка, погляди.

— Там стреляли… По кому?

Ничего я не пойму.

— Девки, что там впереди?

Сердце екнуло в груди.

— Дура, шаг ровней, иди!

Топай с радостным лицом,

Иль подавишься свинцом.

Пурга поет, гудит с тоской:

— Со свят-ты-ми упокой!