Возвращение: Стихотворения - [10]

На меня ты смотришь с грустью.

Неужели ты не исчезнешь,

Из сетей меня не пустишь?

Звеняще-острые стоны

Песен вкрадчивых твоих

Души моей будят затоны,

Падают глубоко в них.

Сафо, вызов бросаю

В благоуханные царства твои!

Сети твои разрываю,

Страстнокудрая жрица любви.

1922

Две женщины

Предвечерний городской бульвар,

Предвечерняя душа моя,

На вершинах у берез пожар.

И скрипит старая скамья.

Кто идет в конце аллеи, там?

Волосы печально развились.

Узнаю ее по волосам

И глазам, опущенным вниз.

Из страны неведомой и дальной

Ты, глаза предавши тишине,

Распустивши волосы печальные,

В предвечерний час идешь ко мне.

Я боюсь бессильем заразиться,

Не касайся слабою рукой.

Берегись и ты испепелиться,

Заболеть грозною тоской.

Песенку последнюю послушай

О твоих угаснувших днях.

Опечаль в последний раз мне душу,

А потом уйди, оставь меня!

Предвечерний городской бульвар…

Ласка грустная ее волос, —

И закатный, медленный пожар

На вершинах тихих у берез.

3 мая 1921

Предтеча

Я — с печальным взором предтеча.

Мне суждено о другой вещать

Косноязычной суровой речью

И дорогу ей освещать.

Я в одеждах темных страдания

Ей готовлю светлый приём.

Выношу я гнет призвания

На усталом плече моем.

Отвергаю цветы и забавы я,

Могилу нежности рою в тени.

О, приди, приди, величавая!

Утомленного предтечу смени.

Не могу я сумрачным духом

Земные недра и грудь расцветить.

Ко всему мое сердце глухо,

Я лишь тебе готовлю пути.

Я — неделя труда жестокого,

Ты — торжественный день седьмой.

Предтечу смени грустноокого,

Победительный праздник земной!

Я должна, скорбный предтеча,

Для другой свой дух потерять,

И вперед, ожидая встречи,

Обезумевший взор вперять.

(1921)

Грядущая

Я чую, чую — дышат миллионы

На миллионах трепетных планет

И шлют земле, творящей и смятенной

Своей сестре, торжественный привет.

Сольемся со вселенной беззаветно

В один любовный вечный поцелуй!

В пространствах человечество несметно

И разделилось на мильоны струй.

Бросаюсь я в вселенские объятья

Из-за оград наскучивших земных.

Мильоном рук стремлюсь миры обнять я,

Мильонами сердец проникнуть в них.

Мне тесно за стеной любви отдельных,

Я в ласках нежных космос утоплю.

Страдающих земных и запредельных

Единою любовью я люблю.

Я, мать, я, мать несметных человечеств,

Впиваю в сердце солнц вселенских свет,

И возлагаю радостно на плечи

Я бремена страдающих планет.

1921

Мать

Придите ко мне, страдающие:

Я — ваша ласковая мать.

Веков величавых чающие,

Вам — любви моей печать.

Бойцы, колени склоните,

Опояшу я вас мечом.

Скорбные, ко мне прильните,

Отдохните, не помня ни о чем.

Века мое сердце билось

В объятиях железных сетей

А теперь оно раскрылось

Миллионам земных детей.

Мой сын — и старик согбенный,

Умудренный и зрелый — мой сын.

Я ласкаю юность умиленно

И голубиную мягкость седин.

Утомлённые лица детей

Я одной рукой осеняю;

А другой оттачиваю меч острей

И молнией стальной взвиваю.

(1921)

Женщина

I.

Мои волосы слишком коротки,

Не расплетать их милой руке.

От ручейков прозрачных и робких

Я спешу к вселенской реке.

Не на лоне любви нежно-ревнивой

Я предаюсь голубиному сну,

На земной расцветающей ниве

Я к груди человечества льну.

Человечество — это мой возлюбленный,

Сужденный ныне мне на века.

Тобой не буду я приголублена,

Одного из отдельных рука.

Все мои речи суровы и резки,

Мне чужда прелестная немота.

Со мной идет вместо грации детской

Величавая твердая красота.

II.

Смотрят звезды на меня по-иному,

Чем на прежних женщин смотрели,

С неба к сердцу тянутся струны

И поют о космической цели.

И входит мое сердце планетой

В систему любви вселенской.

Оледеневшим мирам расцветы

Приношу я нежностью женской.

Меня прокляло злое жречество,

Но заклятый круг прорвался.

Отдаю я любовь человечеству

Свободной Земли и Марса.

(1921)

Украденная улыбка

Украду я улыбку чужую,

Он пошлет ее при мне кому-нибудь,

И дорогой её перехвачу я

И спрячу в молчаливую грудь.

А ночью она осветит

Мое скорбное лицо звездой.

Хорошо себя приветить

Украденной улыбкой чужой.

И буду сердцем и смехом звенеть я

В часы скромного торжества,

А потом должна смолкнуть, побледнеть я

До минуты нового воровства.

(1922)

Старая песенка

Говоришь ты: путь вечерний темный

Неожиданным грозит.

А у окон старый дуб нескромный

Заворчит и заскрипит.

О, не бойся, милый мой, пролью я

Свет волос своих во мглу.

Ворчуна цветами обовью я

До вершины по стволу.

Приходи же смело, бестревожно:

Озарен вечерний путь.

Старый дуб тебя поднимет осторожно,

Передаст ко мне на грудь.

(1921)

Нежность

Над нежностью своей я молоток поднимаю;

А она целует меня без страха,

И кудрями с улыбкой меня обнимает —

Руке не удался взмах.

Нежность мое сердце точит и точит,

И прячется от всех стремительно.

Неведомо мне, чего она хочет.

Ах, всё это так мучительно!

Я в гнев прихожу. Молоток поднимаю.

В уголке сердца она прижалась.

Вместе с ней и сердце раздавишь, вижу сама я,

Ах, эти нежность и жалость!

(1922)

«Не смотрите на меня: я смешная…»

Не смотрите на меня: я смешная,

На мне смешной и убогий наряд.

Слишком многое, верно, знает

Ваш насмешливо-хмурый взгляд.

Обручилась с мечтаньем покорно я,

И краснеет смешное лицо.

Но часто хочется в заводь черную

С дерзким смехом забросить кольцо.

Потаенным кольцом не хочу я

Приковаться незримо к нему.

Кольцо, смеясь, в песок затопчу я,

С гневом голову я подниму.