Возвращение Шерлока Холмса. Долина Ужаса - [6]

Я сделал пару осторожных шагов вперед и выглянул на улицу. И как только взгляд мой упал на знакомое окно, я изумленно вскрикнул. В комнате горел яркий свет, и черный силуэт сидящего в кресле человека четко вырисовывался на освещенной изнутри опущенной шторе. Лицо было повернуто боком, поэтому светлая штора с черной тенью очень напоминала те силуэты, которые наши деды так любили вставлять в рамку и вешать на стену. Посадка головы, очертания плеч, точеный контур лица узнавались безошибочно. Это был профиль Холмса. Я так этому удивился, что протянул руку, чтобы убедиться, что он стоит рядом. Нащупав его плечо, я почувствовал, что оно сотрясается от беззвучного смеха.

– Ну что? – спросил он.

– Боже правый! – воскликнул я. – Это просто поразительно.

– Я надеюсь, что прошедшие годы не притупили моих разнообразных талантов, – сказал он, и в его голосе я услышал счастливые и гордые нотки художника, довольного своей последней картиной. – По-моему, очень похоже, не правда ли?

– Я бы мог поклясться, что это вы.

– Сие произведение искусства выполнено месье Оскаром Менье из Гренобля{10}, который несколько дней потратил на лепку. Это восковой бюст. Все остальное я подготовил сам, когда сегодня днем заходил на Бейкер-стрит.

– Но зачем все это понадобилось?

– Затем, мой дорогой Ватсон, что у меня были очень веские причины желать, чтобы определенные люди считали, что я нахожусь там, в то время как на самом деле я буду совсем в другом месте.

– Вы предполагаете, что за домом следят?

– Я знаю, что за домом следят.

– Кто?

– Старые враги, Ватсон. Те чудесные люди, чей предводитель покоится в Рейхенбахском водопаде. Вы же помните, им – и только им – было известно, что я все еще жив. Они наверняка рассчитывали, что рано или поздно я вернусь домой, поэтому постоянно следили за моим домом, и сегодня утром они дождались своего: я вернулся.

– А как вы это узнали?

– Заметил их агента, когда выглянул из своего окна. Это безобидный малый, фамилия его Паркер, он промышляет удавкой и прекрасно играет на варгане{11}. Однако меня волнует не он, а гораздо более грозная фигура, которая стоит за ним. Близкий друг Мориарти, тот самый человек, который бросал камни со скалы. Это самый коварный и опасный преступник в Лондоне, Ватсон, и сегодня он придет охотиться за мной, хотя не догадывается, что сам станет добычей.

Постепенно я начал понимать, что было на уме у моего друга. Эта темная комната позволяла наблюдать за теми, кто наблюдал за окнами нашей старой квартиры на Бейкер-стрит. Та нескладная тень в окне была приманкой, а мы были охотниками. Притаившись, мы стояли в темноте и наблюдали за снующими по улице людьми. Холмс молча замер. Я не мог его рассмотреть, но не сомневался, что внимание его в те минуты было напряжено до предела и что он внимательно наблюдал за потоком пешеходов. Ночь была темной и неспокойной, на длинной улице жутко завывал ветер, многие прохожие поднимали воротники пальто и кутались в шарфы. Раз или два мне показалось, что некоторых людей я видел уже не в первый раз, мое особое внимание привлекли двое мужчин, которые как будто прятались от ветра на крыльце одного из соседних домов. Я попробовал указать на них Холмсу, но в ответ он, не отрывая глаз от улицы, лишь что-то недовольно буркнул и продолжал неотрывно всматриваться в улицу. Он то и дело нетерпеливо постукивал ногой по полу или барабанил пальцами по стене, и я начал понимать, что все идет не совсем так, как он рассчитывал. В конце концов, когда наступила полночь и на улице почти никого не осталось, он отошел от окна и стал ходить по погруженной во мрак комнате, охваченный сильнейшим волнением. Я хотел ему что-то сказать, но тут мой взгляд снова упал на освещенное окно, и я испытал почти такое же удивление, как раньше. Схватив своего друга за руку, я указал на окно.

– Тень пошевелилась! – чуть не сорвался на крик я.

И в самом деле, силуэт в окне теперь был повернут к нам не профилем, а затылком.

Три прошедших года никак не сказались на характере Холмса, его все так же раздражало, когда кто-то не понимал, с его точки зрения, элементарных вещей.

– Разумеется, она пошевелилась, – зашипел он. – Ватсон, неужели вы меня принимаете за идиота, который, выставив в окне обычную куклу, может надеяться провести одного из умнейших людей в Европе? Мы с вами провели в этой комнате два часа, и за это время миссис Хадсон восемь раз меняла положение фигуры, другими словами, каждые четверть часа. Она это делает, подходя спереди, поэтому она в окне не видна.

После этих слов он неожиданно и резко вдохнул. В тусклом свете я увидел, как голова его подалась вперед, а сам он напряженно замер. Снаружи, на улице, не было никого. Те двое, может быть, продолжали прятаться у соседнего дома, но я их не видел. Было пустынно и темно, лишь желтое пятно ярко освещенного окна с темным силуэтом посередине горело прямо напротив нас. И снова в полнейшей тишине я услышал этот короткий едва различимый вдох, свидетельствующий о напряженном, едва сдерживаемом волнении. В следующую секунду Холмс оттащил меня в самый темный угол комнаты и закрыл мне рукой рот. Я почувствовал, что его пальцы дрожат. Никогда еще я не видел своего друга таким возбужденным, хотя на улице по-прежнему не было ни души.