Возвращение росомахи - [95]
Глухарь, набив зоб сосновой хвоей, уселся на опушенную снегом ветку. Под весом грузной птицы та резко качнулась и, осыпая сугроб серебристым шлейфом, мгновенно прорисовалась зеленой лапой.
Пышка всегда радовалась этому празднику света. Помимо приятной пухлости снежного покрова, ей нравилось то, что на нем отчетливо видны все следы. И сейчас они с Клыком с любопытством, как будто впервые, оглядывали отпечатки своих лап, по форме напоминающие каплю с широким веером от длинных когтей.
Морозы за несколько дней утихомирили речку, накрыв ее хрустальной броней. Тайга и ее обитатели застыли в немом оцепенении. Лишь косая строчка следов горностая была короткой, едва приметной весточкой жизни. А вон и сам зверек вынырнул, но через несколько метров вновь исчез в снежной толще.
Временами на тайгу накатывали такие волны холода, что перестрелка лопающихся от стужи деревьев не прекращалась ни на минуту. Но росомахи от морозов не страдали. Они с осени облачились в теплые шубы с красиво струящимся мехом. От Клыка теперь вообще невозможно было отвести взор — до того он был великолепен!
Шуба шубой, но, чтобы не замерзнуть, требовалась и пища. И чем крепче мороз, тем больше. Неутомимо рыская по лесу, Клык выследил оленя. Провислая спина и понуро опущенная голова с корявыми рожками выдавали его почтенный возраст. Стоя в тальнике, тот настолько погрузился в свои старческие думы, что даже не слышал крадущихся шагов. Когда же в застывшем воздухе, наконец, почуял росомаху, бежать было поздно. Тем более что путь к бегству преграждала вторая росомаха. Оставалось одно — выскочить на реку. На отполированном ветрами льду копыта предательски расползлись, и бедолага завалился на бок.
Росомахи же чувствовали себя на нем как искусные фигуристы. Запрыгнуть на беспомощно барахтающееся животное и перегрызть ему шейную артерию для Клыка было минутным делом.
Когда рогач затих, железные челюсти росомах заработали мерно и сосредоточенно. Масляные от нарастающей сытости глаза удачливой парочки сладко щурились.
На запах крови слетелись вороны. Рассевшись на склонившейся над рекой березе, они, прыгая с ветки на ветку, нетерпеливо ожидали, когда хищники наедятся и уйдут. Но те даже отдыхать устроились тут же, прямо на льду. Как только какая-либо из ворон садилась на оленя, Клык вскакивал и, злобно оскалившись, отгонял.
Настал день, когда росомахи догрызли последнюю кость, и надо было искать новую поживу. Однако удача покинула их: все погони и засады были безрезультатными. Во время очередного затяжного снегопада звери и вовсе попрятались по норам и убежищам. За три дня парочка не встретила ни одного следа, не выцедила ни единого сулящего пищу запаха.
Лишь на четвертый день им попалась заячья сбежка. Распутывая хитроумные петли и гигантские прыжки вбок, росомахам удалось обнаружить закопавшегося в снежную толщу беляка. Косого выдали черные кончики ушей. Заройся тот поглубже, ни за что бы не нашли. Правда, с прыжком Клык оплошал — в когтях остался лишь клок белой шерсти.
Подхлестываемый страхом смерти, здоровущий беляк, убегая, так далеко заносил ноги вперед, что туловище вставало почти перпендикулярно к земле. И, чтобы не опрокинуться, ему приходилось все время тянуть голову вниз.
Парочка, не раздумывая, кинулась в погоню. Бежать по пушистому, неслежавшемуся снегу даже широколапым росомахам было трудно. Поэтому они решили воспользоваться присущей зайцам манерой уходить от преследования, бегая по кругу.
Клык продолжил погоню, а Пышка залегла за валежиной у тропы. Когда неутомимый скороход поравнялся с ней, она расчетливым прыжком опрокинула его на снег и прокусила затылок…
После этого неудачи отступили. Во время затяжной метели, когда все живое, как обычно, попряталось, на их участок откуда-то забрело стадо северных оленей. Что побудило их перекочевать на заваленные снегом горы, для росомах было загадкой. Ведь здесь, чтобы докопаться до ягеля[52], беднягам приходилось долго и нудно копытить сыпучую толщу. Особенно тяжело доставался ягель неокрепшему молодняку. После ночевок на снегу все чаще стали оставаться их замерзшие тела. Для росомах же глубокий снег был союзником. Заботы о пропитании сменились заботами о том, как понадежней спрятать дармовое мясо. Февраль превратился в бесконечное пиршество. Под шубами супругов появился довольно приличный слой жира. Тем не менее Пышка стала все чаще разнообразить мясной рацион хвоей сосен и корой молодых деревьев: приближалось время щенения, и ей требовались витамины.
Глава 13
Потомство
Хотя морозы по ночам еще кусались, солнце начало потихоньку плавить поверхность снежных надувов. С разлапистых елей время от времени шумно опадала комьями снежная кухта. Вокруг темных стволов снег проседал, образуя глубокие воронки. Если день был теплым, снег подтаивал и за ночь схватывался льдистой коркой. Этим спешили воспользоваться волки. По насту они легко догоняли и оленей, и лосей. Не доев одну жертву, на следующий день резали еще и еще. Такая безрассудная алчность серых, с одной стороны, вызывала недоумение у росомах, а с другой — радовала, поскольку обеспечивала пропитанием и их.
