Возвращение росомахи - [113]

Связываться с вонючкой у Мавра не было желания: в памяти были еще свежи уроки прежних лет. «Хорошо, что ушла», — обрадовался он и спустился к ручью. Напившись воды, прилег на песчаном бугре: на нем комарья поменьше. Тут уши уловили легкий скрежет гальки. Пес напрягся. В прибрежных кустах смородины мелькнул темный нескладный силуэт. Мавр оторопел — росомаха шла прямо на него.

«Ну что ж, буду биться! К зимовью подпускать нельзя», — решил он и принял боевую стойку.

Росомаха же шла спокойно, не проявляя признаков агрессии. Более того, Мавру показалось, что она рада их встрече. Что-то в ее дружелюбном взгляде напомнило ему одного из двух росомашат, которых они с хозяином прежде не раз навещали. Неужели это Топ?! Точно! Он!

Топ же, сбитый с толку абсолютным сходством Мавра с другом детства, был уверен в том, что перед ним Амур. По его напряженной позе он решил, что тот все еще сердится на него из-за мускусной атаки зимой.

Но вот и собака приветливо закачала из стороны в сторону хвостом-калачом. Топ от радости перекувыркнулся через голову, еще раз, еще… Мавр узнал эти коронные прыжки и подбежал к старому знакомому. Только тогда Топ по запаху определил, что это Мавр, а не Амур.

С этого дня росомаха и пес стали жить вместе: охотиться на пару было легче и добычливей. Особенно на зайцев. Тут они действовали по простому сценарию. Мавр, преследуя бегающего, как правило, по кругу зайца, выгонял его на затаившуюся в засаде росомаху. Топ выскакивал наперерез и валил косого. Со временем пес перенял от росомахи и другие приемы охоты и стал таким же добычливым, как и его широколапый друг.

Единственное, чему Мавр так и не смог научиться, — промышлять ночью. В этом смысле он был обычным псом, законным сыном той первородной Собаки, которую страх перед темнотой и ненависть к луне привели к пещерному костру и побудили обменять свободу на службу человеку.

Не было дня, чтобы Мавр не вспоминал хозяина. «Может, сбегать в село?» — колебался иногда он. Ведь так много важного надо сообщить ему: о том, что они с Топом охраняют избушку. Что она цела. Правда, во время недавней грозы сорвало навес. Что Топ многому научил его, и теперь он сможет лучше помогать хозяину в охоте.

Как он это расскажет, пса не волновало. Он об этом даже не задумывался. Просто знал, что хозяин поймет, также, как и сам он понимал его.

Тропу в село Мавр знал с детства: каждый год по нескольку раз пробегал по ней. Но страх оставить без присмотра зимовье каждый раз останавливал его.

Как-то в середине лета он все же не утерпел и отправился в Верхи. На двери дома висел замок. По совсем слабому запаху хозяина пес понял, что тот здесь давно не появлялся. Не беда! Выпадет снег, и он как всегда придет в свою лесную хижину.

Откуда ему было знать, что Степан, чтобы побыстрей рассчитаться с Подковой, продал корову, бычка и, поскольку ягоды и орехи еще не поспели, жил и работал на госпромхозовской пасеке, где у него были и свои ульи. Жена же с дочерью уехали в город: Маше надо было перед поступлением в институт ходить на подготовительные курсы.

Глава 25 Новый промысловый сезон

С наступлением холодов в тайге появились люди. Вновь зазвучали выстрелы, забрехали собаки. Пока снег был неглубок, охотники промышляли пешим ходом, но после первого обильного снегопада встали на широкие, окамусованные лыжи. С этого дня белую перину дырявили не унты и валенки, а разрезали на ломти бесконечные витиеватые борозды.

Как раз в эту пору Подкове поспело время везти в Верхи почту, пенсии, заказанные селянами товары. Выехал он не пятого числа, как обычно, а на два дня раньше, чтобы спокойно обойти участок и расставить на путиках капканы. Снег не успел уплотниться, и ГАЗ-66 легко пробивал снежные надувы.

После полудня машина уже стояла у тропы, ведущей к зимушке. Вокруг с едва слышным шорохом сыпал мелкий крупчатый снежок. Белая пелена радовала кружевами заячьих следов и лосиных набродов. Из-за удаленности от села на его участке много лет не промышляли. Обитатели тайги быстро вычислили эту зону покоя, и зверья тут было заметно больше, чем на других угодьях. Пока шел к избушке, настрелял рябчиков для еды и для приманки.

В зимовье было стыло, неприютно, пахло затхлым: как-никак больше месяца не заглядывал. Набив в железную печь смолистых поленьев, запалил бересту. Не прошло и трех минут, как пламя забушевало в тесном чреве. Бока быстро раскалились до малинового цвета. Таежное жилище под веселое потрескивание поленьев ожило, задышало. Очищаясь от затхлости, быстро наполнялось жилым духом. С потолка посыпался отмякший иней. Подкова весь остаток дня разбирал капканы, регулировал, подпиливал сторожит — готовил их к установке.

К вечеру избушка приобрела жилой вид. Бревенчатые стены высохли, посветлели. На столе задымилась картошка и поджаренный на сале рябчик.

Попив чай, Семен Львович загасил керосиновую лампу и забрался в спальник. В приоткрытую дверцу из-под хлопьев седого пепла ему приветливо подмигивали угли. Пара головешек еще хранила невысокое ровное пламя. За бревенчатой стеной посвистывал, нащупывая щели, ветер, а в зимовье тепло, приятно…