Возвращение под небеса - [4]

Это были уют и доброта. Справедливость и организованность. Уважение и порядочность. Милосердие и любовь. Здесь была атмосфера дома, маленького кусочка уютного мира в таком в красивейшем месте, которое любили все жители Купола до одного. Любили и ценили.

В жизни тех, кто здесь жил, было много светлого. Алексей Орлов знал это, потому что он прожил в этом городе одиннадцать лет.

Именно здесь, в Куполе, они с Юлей поженились. Именно здесь родилась их единственная дочь — Маша.

Его Машенька.

Ребята в городе называли её птицей. Сам Орлов узнал, что Машу так называли из-за её привычки быстро и незаметно убегать и хорошо прятаться в труднозаметных местах.

Алексей едва заметно улыбнулся, вспомнив про дочь — он любил её больше всего на свете. К счастью, она едва помнила те страшные времена, когда их жизнь полностью изменилась. Тогда, когда Риидор напал на лабораторию МГУ, где работал Орлов, и Юлю убили.

Маша плохо помнила маму, девочке было всего два года, когда Юли не стало.

А теперь и жизнь самой малютки в опасности. Орлов сжал губы, всеми силами держа себя в руках — нет, Маше он не даст умереть.

— Хорошо, что ты здесь. Нам многое надо обсудить, — произнес громкий голос.

Скрипнула дверь, Алексей обернулся и увидел заходящего в светлый кабинет высокого, крепкого мужчину. Он был одет в длинный плащ из поношенной серой джинсы, накинутый поверх свитера с высоким горлом.

На руках у мужчины были одеты потертые перчатки из коричневой кожи.

«А вот и Соболев…», — подумал Алексей.

Орлов кивнул в знак приветствия. Михаил Соболев был архонтом города-государства Купол уже двадцать шесть лет. И все эти годы он относился к своим обязанностям с максимальной ответственностью и вниманием. Купол был для Соболева всем — домом, миром, его жизнью. Михаил был предан своему городу-государству, был готов за него умереть.

Ещё до того, как Купол был основан, в те дни, когда они только шли в сторону Звенигорода, Соболев уже показал свою властность и твёрдость в принятии решений и управлении людьми. Он всегда был строгим правителем, но главное — честным и справедливым. Его доброту и уважение можно было заслужить только действительно стоящими делами. Об этом Алексей знал не понаслышке.

Статный, в хорошей физической форме, с аккуратно убранными седыми волосами, тонкими усами и небольшой бородкой, такими же седыми как и волосы, Михаил Соболев напоминал какого-то великого русского генерала давних времен.

— Я так понимаю, что тебе уже разболтали весточку, которая пришла нам из «Адвеги»? — спросил Соболев, приближаясь к своему столу, что стоял у того самого окна, на которое две минуты назад обратил внимание Орлов.

— Да, — откликнулся Алексей, наблюдая за тем, как Соболев берет со стола пачку сигарет и усаживается в старинное кресло в жёлто-зелёную полоску, местами разодранное на спинке.

— Сухонин написал, что возьмёт только её, — мрачно произнес Соболев, закуривая помятую сигарету. — Больше никого.

— Нет, я поеду с ней, — уже на автомате произнёс Орлов фразу, которую повторял про себя с тех пор, как узнал о решении Сухонина взять в «Адвегу» только одну Машу. — Я поеду с ней, и мне плевать на то, что он там сказал. Я не буду лишним в «Адвеге». У них только два нормальных врача. Я им понадоблюсь…

— Либо она поедет одна, либо она не поедет вообще, — отрезал Михаил. — Сухонин не пойдет на компромисс. А в случае тебя, он скорее отгрызёт себе что-нибудь, чем второй раз впустит тебя в «Адвегу». Ты прекрасно знаешь их правила — они никого не берут к себе жить просто так. За всё своё правление, Сухонин взял в бункер только одного человека — Андрея Спольникова, который был твоим учеником и помощником. Теперь же Сухонин готов взять в бункер второго человека — твою дочь.

— Да, он готов взять её и даже готов помочь ей. Но она должна будет жить в карантине не менее тридцати лет! Она не сможет выйти оттуда раньше этого времени, иначе… Иначе ты прекрасно знаешь, что будет. — Орлов закрыл глаза и положил руку на лоб. — Это слишком долго. Я не могу оставить её одну на такое количество времени. Неужели я никаким образом не могу поехать с ней?

— Лёша, пойми, такова цена за её жизнь, — ровным голосом ответил Соболев. — Ты же знаешь, что Сухонин человек долга и чести. Он отдаст тебе тот долг, который так тяготит его уже столько лет. Он написал в письме, что в атмосфере бункерного карантина, они будут делать твоей дочери необходимые инъекции до тех пор, пока не вылечат её, после — она должна будет некоторое время пробыть там. Это нормально. Они будут всё это делать, для того чтобы у твоей дочери выработался иммунитет против этого дерьма. Но послушай… — Соболев серьёзно посмотрел на друга. — Ты только сам подумай — они же дадут ей нормальную жизнь. Помимо того, что болезнь ей будет больше не страшна, она будет расти в полной безопасности. Да, она будет расти без тебя. Она ещё очень долго не увидит всех нас, но ведь она будет жить в практически самом безопасном месте на этих чертовых выжженных радиацией и войной землях. В месте, которое защищено даже лучше, чем Купол. — Соболев кинул на Алексея проницательный взгляд. — Алёша, её ждёт хорошая жизнь. Она выйдет замуж и родит здоровых детей. Она построит свою жизнь там, в «Адвеге». Пусть без тебя, но она будет счастлива.