Возвращение Пиньки - [7]
Из Нининого жакета вдруг вылез , вскарабкался на плечо, поднялся столбиком и защелкал на Ленку зубами.
Через месяц мне прислали билет на премьеру, но в тот день я опять дежурил, а потом как-то все получалось так, что уж и рецензии у нас появились, а я все не мог вырвать свободного вечера.
Но однажды в редакцию ночью влетел Владимир. Я только что послал материал в машинописное бюро, и у меня оказалась бездна свободного времени — что-то 10–15 минут, и я сидел над стаканом чая и мирно поклевывал носом, — в это время он и влетел.
— Ты спишь? — спросил он удивленно и, подойдя к окну, распахнул его. — А на какая благодать! Вставай, проводи меня. Твоя шинель?
Глаза у него блестели, от него пахло «крымской розой», а вместо галстука чернел бантик-бабочка. Я никогда не видел его таким и поэтому даже перепугался.
— Стой, стой! У меня же работа! Что такое случилось? Э-э, брат, да ты в подпитии! Все сестра просвещает! Здорово! Где же это вы так?..
Он сел и улыбнулся в пространство.
— Я только расстался с Ниной.
— Ну и что же?
Он вдруг вскочил:
— Слушай, — да ведь это талант! ! О ней кричать надо! Что вы пишете: «Молодая талантливая актриса создала образ простой уличной танцовщицы». Ну что это такое? Дай большие заголовки! Подбор! Полосу с ее портретами! Через два года все народные будут перед ней ничто! Когда уносит ее на плече с эшафота, зал ревет! Что ты смеешься? Я говорю — зал стонет.
— Хорошо, что ж, она и танцует, и поет.
— И она танцует, и козочка танцует, и у козочки рожки золотые. Ах, Нина! Я теперь всю ночь не усну! — он вскочил и забегал.
Я посмотрел на него и засмеялся.
— Да ты сядь, не мелькай, — тебя разбирает! Ты мне вот что скажи…
Он вдруг улыбнулся.
— Прибегаю я к ней в антракте: «Ниночка, разрешите вас поцеловать», а она: «Я же крашеная». Как все это у нее просто получается.
— Да, она не , — согласился я. — Скажи, значит, она чувствует себя хорошо?
— Я проводил ее до самой двери, — вдохновенно продолжал он, ничего не слыша, — она мне говорит: «Ну, Володя, спасибо, — иду спать, сегодня я целый день на ногах». Я ее спрашиваю: «Ниночка, когда же мы увидимся?» А она улыбается: « когда? Да заходите с Сергеем в воскресенье в театр, после утреннего представления, — как раз мы с Дашей сговорились варить пельмени». Сережа, милый, пойдем, а?
Он был как безумный и ничего не понимал.
— Не знаю, не знаю, дорогой, ты видишь, что на столе делается? От Николая ничего?
Он молчал и улыбался.
— От Николая ничего? — повторил я.
— Да не спрашивал я, — досадливо сморщился он и вдруг закипел, — не понимаю я вас, ей-богу, что, грызете, грызете ей сердце, как крысы, — зачем? Она вас совсем не просит!
В это время мне из машинного бюро принесли материал и положили на стол.
Я встал.
— Ну, дорогой, — мне надо работать! Слушай, Володя, — я взял его двумя пальцами за бантик, — не трогай ты Нину, — это серьезно. Сейчас у вас такие отношения. Идет с тобой, болтает, смеется, вот даже позволила себя поцеловать. А начнешь вздыхать, да загадывать, да объясняться — так она и тебя видеть не захочет. — Он молчал. — И зн…
— Хорошо знаешь? — загадочно спросил Владимир.
— Представь себе, очень хорошо. Все твои догадки — чепуха! Понял, голубчик, на постном масле. Ну, иди, иди. Утром я Нине позвоню, поблагодарю за приглашение и передам все твои восторги.
Он встал…
— Но ты скажешь, что в воскресенье мы…
— Скажу, все скажу — иди!
О том, что случилось через три дня в воскресенье, Нина мне рассказывала так:
— В этот день я ждала вас с Владимиром, и поэтому мы с утра стали с Дашей делать пельмени, только что слепили первую сотню, часы бьют десять — ну, я схватилась, Пиньку за пазуху и бежать. Первые два акта кончились благополучно, а в седьмой картине у меня переодевание. (Замечу в скобках, это та картина, где Арбенин — Квазимодо — похищает Эсмеральду с эшафота.) Вы помните костюм? Это важно. Широкий белый балахон с рукавами в обтяжку, подпоясанный веревкой. Когда я после антракта зашла в уборную, платье уже лежит на плечиках на стуле, а на нем сидит . Я его сняла, погладила и посадила на подзеркальник, только что стала одеваться — он мне раз на плечо! Ну, тут я его даже слегка нахлопала. И только что я подошла к зеркалу, как мне позвонили из госпиталя насчет шефского концерта, стала я разговаривать и забыла про .
— ? Ой, Ниночка, кажется, я начинаю понимать. Ну, ну?
— Ну, тут пришел Владимир. Пошли мы с ним к козочке, покормили ее морковью — Володя специально принес — тут же мне инспектор группы передал роль на следующую пьесу прямо от машинистки. Только стал листать — зажигается красная лампочка — подготовиться; когда стали мне перед выходом накладывать цепи, я спрашиваю палача: «Васенька, а вы моего суслика не видели? Он тут нигде не бегает?» Вася говорит: «Нет, не бегает!» Хорошо, вышли на сцену.
