Возвращение на Сааремаа - [10]

Замполит посмотрел на жену с выразительным осужде­нием, но дипломатично промолчал.

Выпив еще полбокала, хозяйка повеселела, стала еще более разговорчивой, раскованной, на мужнины реплики и замечания вовсе не реагировала либо бросала такие взгляды, что тот вжимался в табуретку. Когда выяснилось, что они с гостем ровесники, даже одного месяца рождения, перешла на «ты», настойчиво требовала, чтобы и он не «выкал», звал просто - Мила, чего, понятно, он позволить себе не мог. Нашлось неожиданно много интересных тем, и он, Бакульчик, вскоре заметил, что замполит не на шутку приревновал жену. Стало неловко, стыдно, подумал: «И дурак же ты, старлей!» Появилось желание побыстрее поблагодарить за угощение, приятную беседу и откланяться. Взглянул на часы:

- Товарищ старший лейтенант, через пятьдесят минут мне в наряд. Позвольте поблагодарить и идти.

- Ой, как жаль! - искренне огорчилась хозяйка. - Покушай еще чего на дорожку, Миша...

Еще раз поблагодарив от души, искренне похвалил приготовленные ею яства и с каким-то неловким осадком на душе стал прощаться.

- Заходи, Миш... Я всегда буду рада... - По-детски капризно поставила глазки. - Мне ску-учно, а ты такой интересный собеседник...

Посмотрел на покрасневшее лицо старлея, на котороми была и радость, что гость уходит, и отчуждение, растерянность, и нечто похожее на стыд, - и стало совсем не по себе.

Да зря волновался замполит, что своим неосмотрительным воспитательным экспериментом показал «интересному собеседнику» дорожку к молодой, симпатичной жене. Через день поступила команда: срочно отправить рядового Бакульчика с вещами к полковнику Белобородову.

С полковником и не поговорили - он куда-то очень спешил, обеспокоенный, лишь успел сказать на ходу:

- Иди в комендантскую роту, сынок, там все знают. Устраивайся, проходи медкомиссию. Поедешь в Выборг, в учебный отряд. - Подмигнул: - Вот там тебя погоняют, помуштруют. Но терпи, казак, - атаманом будешь!..

На медкомиссии возникла закавыка: узрели дистрофию в какой-то форме, неделю искали еще какие-то болезни, гоняли по три раза на одни и те же анализы. Колебались: комиссовывать или признавать годным к дальнейшей службе...

***

Короткий, всего в два с небольшим месяца отрезок жиз­ни на «мазуринской гвардейской» промелькнул в памяти мгновенной вспышкой, ровно столько, сколько «батя» дер­жал паузу, припомнив мазуринщину. Такой вспышкой, го­ворят, проносится перед человеком в последние секунды вся его жизнь.

Завершив анкетно-визуальное знакомство, «батя» под­нялся из-за стола, подошел к стене, отдернул шторку - и появилась огромная карта с тремя большими и бесчислен­ным множеством помельче и совсем мелких островов и ост­ровков, обозначением застав, прожекторных станций.

- А теперь познакомимся с нашим, подчеркиваю: и для вас уже нашим, пограничным отрядом. Нам поручено охра­нять чрезвычайно ответственный участок государственной границы на важнейшем стратегическом направлении. Манзунский архипелаг - не путать с мазуринским, разницу знает Бакульчик, можете порасспрашивать после встречи... - со­стрил «батя», явно довольный своим экспромтом, - является географической границей Рижского залива с самой Балти­кой. - Показал на карте. - И ключом, которым замыкается Рижский залив и превращает вместе с богатейшими биоре­сурсами, развитыми морскими путями во внутренний водо­ем нашей Родины. Этот ключ от Балтики и доверен нашему погранотряду. Архипелаг, как видите на карте, составляют три крупных острова, - поочередно ткнул указкой: - Сааре­маа, Хийумаа, Муху и более пяти тысяч преимущественно необитаемых, не используемых в хозяйственной деятельно­сти. По Муху и Сааремаа вы проезжали. Самый крупный, как видите, Сааремаа. Здесь административный центр Кин­гисеппского района и штаб отряда. Ранее город назывался Курессаре, теперь носит имя известного русского револю­ционера, родившегося здесь. От прежнего остался Курессарский залив и Курессарский замок. Это - открытая информа­ция, можете писать, рассказывать родным, знакомым, друзьям, невестам, как и о красивых здешних пейзажах, штормах, штилях, белых ночах, чайках, камнях и прочем. А теперь познакомлю с необходимой для вас служебной ин­формацией, составляющей воинскую и государственную тайну. Знаете, как обращаться с такой информацией? - Так точно! - ответили дружно.

Легкой пружинистой походкой полковник возвратился на свое место за столом, внимательно обвел всех взглядом и продолжал:

- На сегодняшний день обстановка на участке государственной границы, охраняемом нашим отрядом, спокойная и стабильная. В последнее время серьезных попыток нарушения границы не наблюдается ни с нашей, ни с сопредельноИ стороны. После ликвидации несколько лет назад последней банды небезызвестного здесь Ильма отношение местного населения к Советской власти и к нам, военным, характеризуется в основном как лояльное. Тем не менее... - сделал выразительную паузу. - Значительное количество мужского населения, в том числе и в подростковом, детском возрасте сбежало на различного вида плавсредствах на Готланд, в Швецию. Это совсем близко, взгляните на карту. При благоприятных метеоусловиях наши прожекторы достают. Были даже заявления по дипломатической линии. Поэтому на отдельных прожекторных станциях категорически запрещено поднимать «луч» в определенных секторах выше уровня горизонта. Возможно, кто-то из вас столкнется с этим. Во многих, а если быть более точным - достаточно многих населенных пунктах мужского населения практически нет. Поэтому, как сами понимаете, в условиях приобретающей все более интенсивный характер переписки, не исключена утечка секретной информации. Возможны и провокации. Многие затаились, ждут своего часа, поэтому приходится держать око востро, ухо - чутко, а порох - сухим. Вы обращали внимание на публикации по результатам выборов?