Возвращение на Остров Мечты - [38]

— Красиво? — усмехнулся Кане, следивший за оцепенением ученика. — Вот действительно уникальная сталь. Такая, друг мой, на складе не оказывается.

— Но, учитель… — Шагалан тяжело сглотнул. — Этому мечу нет цены. Вы не можете его дарить!

— Почему же? Издревле такое оружие или выковывают сами, или принимают от учителей. Я получил его от наставника, а он лично помогал знаменитому Дигою в ковке. Почти полвека назад. Теперь все повторяется. Бери, Шагалан. Я бы мог сказать, что это твой надежный спутник, но ты знаешь: ему не место на поле боя, хотя он способен в нужный момент спасти жизнь. Я бы мог сказать, что это знак доверия, символ твоих достижений, но ты знаешь: мы пренебрегаем символами. Пускай будет просто дар, память лучшему ученику о старом учителе.

— Учитель!.. — Юноша сорвался с топчана, падая на колено.

— Пустое, друг мой. Поднимись. Это лишь то немногое, что я в состоянии еще для вас сделать.

Чуть успокоившись, Шагалан бережно спрятал меч в ткань.

— Учитель… а мастер Очата…

— Его меч останется у Рокоша. Так мы решили. Есть меч Иригучи, но он не успел совершить выбор, а потому оружие вернется на родину. — Помолчав, Кане вздохнул: — Теперь о плохом. Приходится под конец делиться, друг мой, дурной новостью. Как ты слышал, Эскобар отправился посетить могилу господина Иигуира. На обратном пути он, как подобает верующему, зашел в здешнюю церковь заказать молебен и побеседовать со священником, исповедовавшим мессира. С молебном препятствий не возникло, а вот священник… Он пропал. Уже недели три как бесследно исчез. Раздосадованный Эскобар посетовал на это, я тотчас послал ребят, имеющих в деревне кое-какие связи, разведать подробности.

— Именно поэтому и запоздали?

— Да, ждал их сообщения. Собственно, никто ничего толком не знает, слухи очень разноречивы. По словам церковного сторожа, вроде бы посреди ночи примчался какой-то незнакомец, умолил поехать с ним к умирающему. То ли тот находился в дороге, то ли в отдаленном поселении, неясно.

— И что потом?

— Прихожане забеспокоились через день. Обыскали округу, расспросили кого только можно — никаких следов. Ни святого отца, ни страждущих незнакомцев. Поиски вяло тянулись почти неделю, а пару дней назад прибыл новый пастырь.

— Загадочно, — кивнул Шагалан. — И мы как-то ухитрились проворонить подобное под самым боком. Конечно, Церковь нас не слишком интересует, но тут… Что же полагают в деревне?

— А что люди способны вообразить? Большинство грешит на разбойников, якобы перехвативших служителя по дороге. Кое-кому мерещатся козни богомерзких чернокнижников или еретиков, мечтающих извести ревнителей истинной веры.

— Когда я его видел, учитель, он не показался мне чересчур уж беззаветным борцом с пороками.

— Метко. — Хардай усмехнулся. — Тем не менее, я тоже примирился бы с какой-нибудь из этих версий, не являйся наш святой отец помимо всего прочего исповедником господина Иигуира. Мы с тобой, Шагалан, оба догадываемся, в чем мог повиниться мессир на смертном одре. Плохо, когда услыхавший такое человек остается в живых и на свободе. Еще хуже, когда он внезапно погибает. Совсем скверно — если исчезает, ровно призрак.

— Подозреваете мелонгов, учитель? Гонсет?

— Нельзя исключать, старый лис — любитель подобных штучек. Говорят, перед просьбой об исповеди посыльный долго и дотошно уточнял, с тем ли именно священником встретился. Странная въедливость для чужака, согласись.

— Как же нам теперь поступить?

Кане глянул на юношу с легкой улыбкой.

— Не забывай, друг мой, отныне ты ведаешь разведкой в лагере. Попробуй-ка сам сделать выводы, благо пока есть кому их оценить.

— Насколько понимаю, учитель, — фыркнул Шагалан, — мои полномочия начинаются не раньше утра. При всем том, будь сегодня уже завтра, я бы решил… В сущности, мы ничего не в силах предпринять, даже если святой отец очутился в лапах Гонсета. Можно пошарить по окрестностям, но едва ли повезет наткнуться на логово врагов… Черт, мы глубоко влезаем в Гердонез, а враг оказывается гораздо ближе… Надо представить, что конкретно мог священник услышать, а главное — понять из путаных речей мессира. Затем допустим, это разом стало достоянием Гонсета — тайна исповеди не часто выдерживала дыбу и каленое железо. Что получаем тогда? Потеря внезапности — серьезная потеря, и все же высадку она не сломает. Только вдвое, вдесятеро больше осторожности, продуманности каждого шага, постоянное ожидание осмысленного, коварного противодействия.

— Недурно, — кивнул Кане. — Всегда помни: предупрежденный враг увеличивает мощь стократно. Чувствую, ты вполне готов к грядущему утру.

— Однако, учитель… все же как-то не по себе… Уже завтра вас здесь не будет… так резко… И весьма вероятно, мы никогда не встретимся…

Хардай положил ладони на плечи ученика, прямо заглянул в глаза.

— Мы следуем единым путем, Шагалан, но своими дорогами. Ты прав, шансов свидеться мало: мне предстоит страшная, всеуничтожающая война, вас тоже ожидают тяжелые бои и горькие утраты. Вряд ли обоим предначертано пережить такие потрясения. Если же чудо случится… надеюсь, ты или кто-то из твоих товарищей еще посетит Диадон. И тогда мы похвастаем друг перед другом небывалыми подвигами и громкими победами. А также тем, что по-прежнему следуем единым путем…