Возвращение к легенде - [25]

Орленко поднялся в секретный сектор. Там уже было все готово. Шамрай и Ольга Сергеевна выносили ящики с документами через запасной выход к гаражу. Секретарь спустился вместе с ними, пожал руку Бакаевой, обнялся с Шамраем.

— Везите архив в Дрогобыч. По дороге, прошу вас, захватите мою жену и других женщин с детьми, если они согласятся. Они в подвале… Ну, еще раз, Алеша, и вы, Ольга Сергеевна!

Он хотел сказать «до свидания», но только махнул рукой, отвернулся и зашагал обратно в дом. «Когда я ее теперь увижу? — подумал он о жене. — И каково ей будет в чужом городе, да еще с больным сердцем?» И тут же вспомнил о секретаре райкома Мельникове. Где он? Может быть, с его женой совсем плохо?

— Костя, — сказал он, поднявшись на площадку к шоферу, который продолжал стоять на посту, — ты свободен. Прошу тебя, съезди к Мельникову, помоги ему…

— К «голове»? — Шофер насмешливо свистнул — Да он еще с первым выстрелом из города укатил. Машину вместе с жинкой барахлом нагрузили и туда… — Костя кивнул на восток. — Как знали!

— Ах, сволочи, мать их…

Но, выругавшись, Орленко почувствовал себя спокойнее. Пусть эти людишки бегут из города, как крысы с корабля. Останутся лучшие!

Снизу раздался топот ног, звон железа. «Винтовки прибыли!» — крикнул кто-то. Секретарь горкома бросился туда. Костя догнал его, вернул на ходу пистолет и встал в строй.

Коммунисты стояли во всю длину коридора, в четыре ряда Циркин, подтянутый и торжественный, ходил в узком проходе, раздавал новенькие, густо смазанные маслом винтовки.

— Первый взвод — сорок восемь! — выкрикивал он, поворачиваясь к столу, за которым сидел Владимир Мельник и заполнял ведомость. — Второй взвод — шестьдесят…

Орленко удивился: за какой-нибудь час людей прибавилось вдвое. Рядом с Мариничем и его «аяксами» стояли Валентин Васильевич Лизогубов с завода швейных машин, работник горкомхоза Андрей Степанович Гордиенко, еще один Мельник, Михаил, моложавый крепыш, директор средней школы…

В другом взводе выделялись своими черными куртками с блестящими пуговицами железнодорожники. Среди них тоже было двое знакомых — диспетчер Николай Покусаев и пожилой морщинистый поляк Юзеф, не то контролер, не то кассир: его фамилию Орленко вдруг забыл, вспомнив только, что, кажется, он еще не утвержден окончательно в членах партии. Юзеф воевал в Испании и бежал из французского лагеря для интернированных республиканцев. Стояли механики, сцепщики вагонов, бухгалтера… Коммунисты с двадцатилетним стажем и только что получившие кандидатскую карточку… Молодожены и почтенные отцы семейств… Шеренгу замыкали женщины: красивая, осанистая Наталья Приблудная, заведующая городским музеем, и какая-то тоненькая, белокурая девушка, по-видимому, еще комсомолка. У женщин через плечо висели санитарные сумки с красным крестом…

Циркин закончил раздачу винтовок и доложил:

— Товарищ секретарь городского комитета партии! Вооруженный отряд коммунистов построен. Всего по списку сто восемьдесят семь человек… — Он запнулся и уже тише добавил: — Включая вас. Какие будут приказания?

— Оружие есть у всех?

— Так точно! Двадцать винтовок еще осталось.

— Хорошо, — похвалил Орленко.

— А патроны есть?

— Вот! — показал Циркин на груду ящиков в вестибюле. — Это мы уже у пехотинцев урвали. Но мало: штук по пятьдесят на брата.

— Ничего, — успокоил Орленко, — постараемся стрелять без промаха!

Он оглянулся и подозвал шофера Костю.

— Мчись в штаб к пограничникам. Узнай, где там у них особенно жарко. И быстро назад. Понял?

Чтобы как-то заполнить время, он дал команду привести оружие в боевую готовность. Люди бросились разбирать патроны, протирать винтовки. Руки у всех были в масле. В ход пошли газеты, носовые платки…

Секретарь горкома посмотрел на новые, красивые шторы. «А, черт с ними, — решил он, — все равно война».

— Снимайте их, хлопцы, и разбирайте на тряпки. А кто уже в полной боевой — выходи во двор строиться.

Протерев свою винтовку и набив карманы патронами, он еще раз осмотрел свой отряд. Люди стояли повзводно, с командирами во главе. Теперь, получив оружие, все держались молодцевато и делали вид, что не обращают внимания на взрывы. А стрельба все усиливалась. В стороне пролетело на восток несколько самолетов. В глаза било солнце, и Орленко увидел только черные крестики, утонувшие в розовом мареве. «Сколько же сейчас времени?» — вдруг спохватился он и взглянул на часы. Стрелки показывали четверть шестого. «Неужели прошел всего один час? — изумился он и подумал. — А еще вчера мы целых полдня обсуждали какой-то несчастный вопрос об оформлении витрин… Вот что значит темп войны…»

Возле него, скрипнув тормозами, остановилась машина. Приехал Костя.

— Начальник комендатуры капитан Дьячков передал всем привет! — выкрикнул он и тут же, испугавшись, что может разгласить военную тайну, перешел на шепот. — Он сказал, Петр Васильевич, что самый опасный участок от моста и вправо, до водокачки. Пусть, говорит, ваши там помогут. А часть отряда просил направить в его распоряжение. Заодно надо чердаки прочесать в районе набережной и глубже, до рынка, а то в них диверсанты засели… Вот, — он показал на разбитое стекло, — это они, гады, в меня шмалили!