Возвращение, или Свободу попугаям! - [4]

— Эх ты, верный друг и сторож! Чем же она тебя купила сухариками или колбасой?

За соленые сухарики Эдик и правда был готов отдать собачью душу, ибо обожал их до самозабвения, а колбасу, если конечно она правильная, а не туалетная бумага пополам с опилками, не только зверюшки любят. Вступившись за собачью честь, я объявила:

— Никаких сухариков и колбасы! Чего я, по-твоему, совсем с катушек съехала, в магазин продукты носить стала, вместо того, чтобы их оттуда вытаскивать? Твой пес мне просто бескорыстно рад, в отличие от меркантильной хозяйки он способен на альтруистические поступки!

— Ладно, ладно, Ксюх, не злись, — Ленка поняла меня по-своему и, вытащив из кармана сотню, протянула. — Вот, спасибо и извини, ну завертелась, забыла, с кем не бывает. Возьми!

— Это чего, взятка? — непонимающе нахмурилась я.

— Здрасьти, приехали, — фыркнула Ленка, засовывая пакет подмышку и перехватывая поданный мною поводок. — Сама ж на позапрошлой неделе мне сотню дала, когда мне на пельмешки и масло не хватало. Забыла что ль?

— Забыла, — я пожала плечами, принимая денежку и засовывая в карман. Никогда не вела скрупулезного счета деньгам, отданным друзьям и знакомым. Крупных сумм у меня сроду не водилось, а мелочевку народ отдавал и так. Чего ж дергаться и нудить? Не голодаю и ладно, как смогут — вернут, будет приятный сюрприз.

— Так что ж ты сразу не сказала, что забыла, я б тогда и отдавать не стала! — шутливо возмутилась приятельница.

— Ха, не стала бы! — фыркнула я. — Не клевещи! Тебе бы непременно совестно перед Эдиком сделалось!

Ленка взглянула на снующего между нашими ногами счастливого щенка и согласилась почти серьезно:

— А ведь права! Ну ладно, Оса, бывай! Мы побежали домой, пока Макс Кешу с голодухи не схарчил.

Максом звали второго мужа Ленки, а Кешами всех попугаев, которых соседка заводила на своем веку. Честно признаться, которым был по счету данный экземпляр, я бы не смогла и под дулом пистолета.

— Попугайчика жалко, поторопись, — согласилась я уже вслед Ленке, та подавилась смешком, а Эдик весело тявкнул, то ли тоже сочувствуя птичке, то ли просто радуясь жизни.

Дверь магазина раскрылась, впуская меня в тепло и выпуская парочку занятых собой говорливых бабулек в сопровождении пожилого кавалера. Дедуля придержал створку не только для своих спутниц, но и для меня, сопроводив приглашение церемонным кивком. Я улыбнулась седовласому джентльмену и поблагодарила:

— Очень признательна!

Тот приподнял черную фетровую шляпу.

Покупателей в субботний денек было достаточно. Но одна из продавщиц, Олеська, вечно экспериментирующая с цветом своих волос (сейчас она была ярко розовой с зелеными перышками), махнула мне рукой. Я заспешила к прилавку.

— Как тебе причесон? — вместо "здравствуй" нетерпеливо спросила девушка.

— На себе я б такое лишь в страшном сне вообразить смогла, а тебе идет, — дипломатично ответила я. — На фламинго похоже!

Чистые серо-голубые глаза Олеськи заволокло облачко раздумий, девушка явно не знала что такое фламинго, поэтому никак не могла сообразить, оскорбляю я ее или комплимент делаю. Пока у девчонки что-нибудь внутри не переклинило, я пояснила:

— Это птица такая красивая и романтичная, про нее еще Алена Свиридова пела, помнишь: "Розовый фламинго, дитя заката….". Я намурлыкала мелодию.

— А, точно! — разулыбалась приятельница, контакты перестали искрить. — Так тебе чего?

Я принялась перечислять, попутно доставая из кармана джинсов четыреста пятьдесят рублей.

Олеська зашустрила по магазину, собирая мой заказ в бесплатный пакет с символикой магазина. (Это нововведение наши бабульки просто обожали и чтобы получить побольше прочных пакетов ходили в "Лидию" по несколько раз на день!). Потом ее наманикюренные розовые пальчики — вот по части маникюра я ее точно переплюнула, сейчас, например мои ноготки были черного цвета с красными и зелеными звездочками — застучали по клавишам кассы и девушка выдала:

— Четыреста сорок восемь семьдесят!

Я протянула заготовленные купюры, Олеська завистливо вздохнула:

— Опять все точно рассчитала, а я вот, весь день у кассы, а хоть убей, никак не могу прикинуть на глазок, когда сама за покупками отправляюсь!

— Рассчитывай, не рассчитывай, а если тугриков нет, взять их неоткуда, что мне, что тебе, — философски отметила я.

— Это верно, — снова блеснула улыбкой Олеська и, подмигнув, таинственно шепнула:

— Между прочим, в подсобке миндальное печенье и трюфели еще не распаковывали! Тебе отложить, возьмешь?

— Искусительница, — томно простонала я, не в силах устоять перед тающим во рту наисвежайшим лакомством, и выложила на прилавок Ленкин должок. — Накидай на все!

Олеська юркнула в подсобку и вернулась с парой небольших свертков, сунула их в отдельный пакет, взвесила и бросила сверху на уже собранные продукты. Получив на сдачу семь копеек, я сгребла продукты и, махнув продавщице рукой, направилась к выходу. Сзади, буквально в нескольких сантиметрах за моей спиной, в общем гуле магазинчика кто-то громко фыркнул.

Я подскочила от неожиданности, едва не рассеяв по полу в стиле колдующей Василисы весь продуктовый набор, обернулась и икнула от неожиданности. Прямо на меня смотрела хитрая морда Дэлькора. Конь, рыжий хулиган с черным фингалом под глазом, стоял прямо посреди магазина, тело по контуру светилось искристым сине-зеленым цветом, а вокруг и….и сквозь него как ни в чем ни бывало сновали люди.