Возвращение - [2]
«Почему, — вдруг спросил себя Роман, — с тех пор как я себя помню, там всегда стоит рисовый стог? Между кладбищем и первой хижиной. И теперь… и в детстве… когда мы с Басилио были еще детьми».
Стог все рос и рос перед его глазами. Не было никакой разницы между этим стогом и стогом их детства. Это был тот же самый стог. Такой же большой, как стог, хранивший в себе веселые голоса Романа и Басилио, когда одной лунной ночью они впервые говорили о женщинах. Они провели перед этим целый день, пася буйволов и подглядывая за девушкой, купавшейся в реке, а вечером встретились у стога, и их звонкий смех поднимался оттуда по серебристым лучам луны.
Роман остановился на миг, пытаясь изгнать из своего слуха усилившееся поскрипывание бамбука, вновь возвращавшее к нему ту ночь и звонкий смех Басилио. Но несмотря на все эти старания, с прежней силой и чистотой возвращался к нему голос Басилио, смех Басилио, веселые крики, в которых звучала беззаветная вера в жизнь. Почти бегом Роман удалялся теперь от стога к хижинам. Он слышал шаги, переходящие в бег, у себя за спиной — свои собственные шаги по сухим листьям.
Еще до того как Роман увидел хижину, служившую кровом дорогим ему людям, у него уже созрело решение: они уедут отсюда. Он и женщина, отданная ему перед алтарем на холме, и трое детей, которых принесла ему любовь этой женщины. Он увезет их четверых от всего — от воспоминаний о стоге и висящем теле, освещенном луной.
80 000 песо унесут их далеко.
Теперь уже было рукой подать до хижины его родителей. Школа осталась позади, школа, где учатся читать и писать двое его детей — и двое детей Басилио. Он старался не думать об этом, но не мог. Значит, в тех комнатах… также и дети Басилио? Потому что они с Басилио почти одновременно стали юношами и почти одновременно остепенились.
«Роман! Роман! — радостно и гордо звучит голос Басилио. — У меня мальчик! Мальчик! Как и у тебя!»
Совсем близко один от другого, в той же самой комнате, они оба учатся читать и писать. Как… как они с Басилио в свое время.
Вон на ту лестницу позади школы он и Басилио взбегали в два прыжка. Сколько раз они доводили до сердечных приступов старую школьную уборщицу, гонявшую их с этой лестницы, сколько раз они сердили ее, прячась на дереве во дворе, куда, они знали, старухе до них было не добраться…
Шаги Романа все ускорялись. Слишком многое вокруг напоминало ему о Басилио. А этого не должно быть. За ночи размышлений на вершине горы он убедил себя в том, что не должен оглядываться назад. С того момента, как он привел в исполнение свой замысел, не оставалось больше места для оглядок на прошлое.
Да, места для оглядок на прошлое теперь не оставалось. Не оставалось ничего, кроме видов на будущее, обеспеченное ему пачками денег в двух карманах.
И вот он перед своим домом. Его фигура сливалась в темноте с тамариндом, крона которого нависла над четырьмя ступенями крыльца.
Он знал: стоит ему негромко произнести два раза, а может быть, три… стоит ему только произнести имя матери троих детей, спящих крепким сном, — и ветхая дверь откроется. И кончатся все его страдания, все его волнения, все его одиночество. Завтра утром — нет, еще на рассвете— они уедут отсюда. Но (и Роман окаменел от этой мысли) что он скажет в ответ на вопрошающие взгляды жены? Что он скажет этим глазам, которые поднимутся к его лицу, о том, почему они вдруг покидают родные места? Что он скажет им о пачках денег, которые унесут их в далекие края?
Он услышал ее голос: «Роман, почему Басилио не спустился вместе с тобой?»
Он отступил назад, и его спина прижалась к толстому стволу тамаринда.
Он увидел в темноте глаза жены, глядящие прямо в его глаза. Он знал: ничего он не сможет скрыть от глаз жены. И… он не сможет встретить ее взгляд.
Роман медленно сел под тамариндом.
Через дорогу, в третьем домике, мигал огонек.
Наверно, проснулся мальчик Басилио. Или, может, один из троих заболел? Или мигающий огонек ждет того, кто уже не вернется?
Роман не мог оторвать взгляда от лучей света, проникавших наружу сквозь щели поднятого на сваях бамбукового пола.
Ветхая дверь с тамариндом у крыльца так и осталась закрытой.
На другое утро спокойствие деревушки было нарушено зрелищем, открывшимся в лучах солнца: там, где кончалась дорога, висело мертвое тело Романа.
А жена Басилио срывавшимся от волнения голосом рассказала своей единственной подруге (жене Романа), что, проснувшись рано утром, она нашла под дверью своего дома две пачки денег — всего 80 000 песо.
Перевод с тагальского Р. Рыбкина
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.