Возвращайтесь, доктор Калигари - [33]
– Ингарден, милая, – сказал Бак хорошенькой жене толедского мэра, читавшей номер журнала «Нечастая любовь», – где же все поэты Толедо? Где они тусуются? Он осыпал ее подарками. Она поднялась и таинственно переместилась в спальню – проверить, спит ли Генри.
– Есть лишь один, – сказала она, – старый городской поэт Константин Каверна. – Ледок чувства подернул ее припущенного цвета линзы. – Держит аптеку амулетов в старейшем квартале города и никогда никуда не выходит за исключением своих редких и прекрасных появлений.
– Константин Каверна! – воскликнул Бак. – Даже в Техасе, откуда я родом, мы слыхивали об этом превосходном поэте. Вы должны отвести меня к нему незамедлительно.
Оставив Генри на произвол его судьбы (и горька же была она!), Бак с Ингарден истерически рванули в аптеку Константина Каверны, и Бак, пока они катили, сочинял, что бы такого элегантного изречь этому старому поэту, предтече, так сказать, поэзии в Америке.
Светилась ли в глазах наших нежность? Трудно сказать. Каденции документов пятнали Западный Альянс, уже, вероятно, предрасположенный превыше молитв, что в силах искупить его.
– Вам не кажется, что у меня слишком много волос на шее? вот тут? – спросила у Бака Ингарден. Но не успел он и рта раскрыть, она сказала: – О, закройте рот!
Она знала, что миссис Лутч, чей интерес к пастору был лишь напускным, отыщет американский путь, если его вообще возможно отыскать.
В аптеке Константина Каверны проводилось собрание Толедского медицинского общества, вследствие чего Баку не довелось произнести своих приветственных слов, которым суждено было быть: «Каверна, мы здесь!» Жаль, но перекликните клички! Смотрите или, скорее, слушайте, кто в сборе, а кто нет! Присутствовали
Д-р Калигари
Д-р Франк
Д-р Пеппер
Д-р Шолл
Д-р Франкенталер
Д-р Мабузе
Д-р Грабов
Д-р Мельмот
Д-р Вайль
Д-р Модесто
Д-р Фу Манчу
Д-р Веллингтон
Д-р Ватсон
Д-р Браун
Д-р Рококо
Д-р Дулиттл
Д-р Альварес
Д-р Спок
Д-р Хатч
Д-р Эспань
Д-р Малоун
Д-р Кляйн
Д-р Кейси
Д-р Ноу
Д-р Регата
Д-р Илья
Д-р Бадерман
Д-р Авени
и прочие врачи. Воздух был сперт, товарищи, ибо доктора подвергали рассмотрению (да!) резолюцию о порицании старого любимого поэта. Покончим с бадинажем и острословием! К серьезности. Утверждалось, что Каверна отпустил… но кто дерзнет поссориться с Корнем Любви, использованным должно? Он спас довольно наглецов. Обвинение пребывало в умелых руках д-ра Кляйна, изобретателя сердца, и д-ра Эспаня, в честь которого, как убеждены многие, названа Испания. Их богоподобные фигуры высились над крохотным поэтом.
Кляйн наступает.
Каверна встает во весь свой рост, который не огромен.
Ингарден затаивает дыханье.
Эспань тает, больше, больше…
Тезисы от Эспаня Кляйну.
Бак сбит.
Луау?
Поэт открывает…
Нет! Нет! Вернитесь!
– …и если путь сей долог и ведет мимо реактора, и вниз по долине, и вверх по садовой дорожке, оставьте ее, реку я вам, небесам. Ибо у науки есть свои резоны, разуму неведомые, – закончил Каверна. И все свершилось.
– Черт! – сказал один врач, и остальные угрюмо зашаркали ногами по аптеке, озирая странный товар, что продавался тут. Ясно, что никакая резолюция о порицании даже не могла бы… Ну разумеется нет! О чем мы только думали?
Сам Каверна, похоже, был доволен исходом слушаний. Баку с Ингарден он декламировал свои поэмы о любви, озаглавленные «В вечерней синеве», «Давно и далеко», «Кто?» и «Дань У.К. Уильямсу». Ноги посетителей танцевали по усыпанному опилками полу аптеки амулетов под неотразимые ритмы поэтовых поэм. Изморозь счастья белела на двух поверхностях их лиц.
– Даже в Техасе, – прошептал Бак, – где все очень волнительно, нет ничего сродни старческому лицу Константина Каверны. Вы взаправду?
– О, жаль, что все не иначе.
– Правда?
– В мире так много прекрасных людей, и жалко, что я не из их числа!
– Вы из, вы из!
– Не по сути. Не внутри.
– Вы очень аутентичны, как мне кажется.
– Это нормально в Кливленде, где аутентичность – то, что надо, а здесь…
– Поцелуй меня, пожалуйста.
– Опять?
Парашюты прочих пассажиров щелкнули и затрещали во тьме вокруг него. В форсажной камере случилась неполадка, и пилот решил «нырнуть». Крайне все это неудачно.
– Каков твой стиль жизни, Цинциннати? – вопросил Бак у опрокинутой на спину драгоценности, посверкивающей под ним, словно старое ведро технических алмазов. – Дерзновен ли ты, как Кливленд? агонизируешь, как Акрон? туп, как Толедо? Каков твой настрой, Цинциннати?
В ледяном молчании город подступал к его пятам.
Войдя в контакт с Цинциннати, Бак и те из прочих пассажиров злосчастного рейса 309, кто пережил «нырок», направились в отель.
– Это у вас тут фляжка грога?
– Да, вообще-то это грог.
– Чудесно.
Согревшись грогом, от которого кровь заскакала у него по жилам, Бак пошел в свой номер и кинулся на кровать.
– О! – внезапно сказал он. – Должно быть, я не в том номере!
Девушка в постели сонно шевельнулась.
– Это ты, Харви? – спросила она. – Где же ты был столько времени?
– Нет, это Бак, – ответил Бак девушке, которая выглядела очень хорошенькой в голубой фланелевой ночнушке, натянутой на самые коленные чашечки, где остались красные полоски. – Должно быть, я попал в чужой номер, я боюсь, – повторил он.
Современная американская новелла. 70—80-е годы: Сборник. Пер. с англ. / Составл. и предисл. А. Зверева. — М.: Радуга, 1989. — 560 с.Наряду с писателями, широко известными в нашей стране (Дж. Апдайк, Дж. Гарднер, У. Стайрон, У. Сароян и другие), в сборнике представлены молодые прозаики, заявившие о себе в последние десятилетия (Г. О’Брайен, Дж. Маккласки, Д. Сантьяго, Э. Битти, Э. Уокер и другие). Особое внимание уделено творчеству писателей, представляющих литературу национальных меньшинств страны. Затрагивая наиболее примечательные явления американской жизни 1970—80-х годов, для которой характерен острый кризис буржуазных ценностей и идеалов, новеллы сборника примечательны стремлением их авторов к точности социального анализа.
Доналд Бартелми (1931-1989) — американский писатель, один из столпов литературного постмодернизма XX века, мастер малой прозы. Автор 4 романов, около 20 сборников рассказов, очерков, пародий. Лауреат десятка престижных литературных премий, его романы — целые этапы американской литературы. «Мертвый отец» (1975) — как раз такой легендарный роман, о странствии смутно определяемой сущности, символа отцовства, которую на тросах волокут за собой через страну венедов некие его дети, к некой цели, которая становится ясна лишь в самом конце.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дональд Бартельми (1931–1989) — один из крупнейших (наряду с Пинчоном, Бартом и Данливи) представителей американской "школы черного юмора". Непревзойденный мастер короткой формы, Бартельми по-новому смотрит на процесс творчества, опровергая многие традиционные представления. Для этого, одного из итоговых сборников, самим автором в 1982 г. отобраны лучшие, на его взгляд, произведения за 20 лет.
Сборник состоит из двух десятков рассказов, вышедших в 80-е годы, принадлежащих перу как известных мастеров, так и молодых авторов. Здесь читатель найдет произведения о становлении личности, о семейных проблемах, где через конкретное бытовое открываются ключевые проблемы существования, а также произведения, которые решены в манере притчи или гротеска.
«Возвращайтесь, доктор Калигари» — четырнадцать блистательных, смешных, абсолютно фантастических и полностью достоверных историй о современном мире, книга, навсегда изменившая представление о том, какой должна быть литература. Контролируемое безумие, возмутительное воображение, тонкий черный юмор и способность доводить реальность до абсурда сделали Доналда Бартелми (1931–1989) одним из самых читаемых и любимых классиков XX века, а этот сборник ввели в канон литературы постмодернизма.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мачей Малицкий вводит читателя в мир, где есть всё: море, река и горы; железнодорожные пути и мосты; собаки и кошки; славные, добрые, чудаковатые люди. А еще там есть жизнь и смерть, радости и горе, начало и конец — и всё, вплоть до мелочей, в равной степени важно. Об этом мире автор (он же — главный герой) рассказывает особым языком — он скуп на слова, но каждое слово не просто уместно, а единственно возможно в данном контексте и оттого необычайно выразительно. Недаром оно подслушано чутким наблюдателем жизни, потом отделено от ненужной шелухи и соединено с другими, столь же тщательно отобранными.
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».
Приключение можно найти в любом месте – на скучном уроке, на тропическом острове или даже на детской площадке. Ведь что такое приключение? Это нестись под горячим солнцем за горизонт, чувствовать ветер в волосах, верить в то, что все возможно, и никогда – слышишь, никогда – не сдаваться.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.