Возвращайся, сделав круг 2 - [2]
Но однажды идиллия безмолвия была нарушена.
Я только расположилась под криптомерией, как вдруг Камикадзе взъерошил шёрстку и задрал мордочку, принюхиваясь. Я лениво почесала его за ушком и даже не моргнула, когда ветви дерева-великана затрещали, и на землю рядом со мной спрыгнула гибкая фигура. Камаитати, по своему обыкновению, зашипел и бросился на присевшего напротив чужака, но тот оказался проворнее. Мгновение — и зверёк, яростно вереща, задёргался, пытаясь вырваться из обхватившей его когтистой руки. И во мне что-то щёлкнуло… Перед глазами мелькнула похожая сцена: полузадушенный камаитати, беспомощно извивающийся в руке безжалостного ёкая… С диким воплем — куда только подевалось многодневное оцепенение? — я вцепилась в косматую шевелюру пришельца. Видимо, он настолько не ожидал нападения с моей стороны, что, несмотря на быстроту рефлексов, не успел этому помешать. Но уже в следующее мгновение Камикадзе с визгом вырвался на свободу, а железные пальцы стиснули мои запястья. Я попыталась впиться в пальцы зубами, но их обладатель хорошенько меня встряхнул.
— Ты что, спятила?..
Камаитати между тем описал в воздухе круг и как ни в чём не бывало спикировал на голову чужака, причём, тот даже не поморщился. А я так и замерла с приоткрытым ртом.
— Успокоилась? Можно отпускать?
Теперь узнала и этот голос — собеседник монаха, желавший, чтобы я поскорее пришла в себя. Очевидно, это и есть "господин", принёсший меня в монастырь. Не произнося ни слова, я таращилась на него. Парень приблизительно моего возраста, встрёпанная шевелюра, падающая на спину и закрывающая один глаз. "Открытый" глаз угольно-чёрного цвета со смешанным выражением раздражения и любопытства уставился на меня. В моём сознании забрезжило смутное узнавание. Именно это лицо склонилось надо мной за мгновение до того, как я погрузилась в небытие. Получается, он разогнал одноноздревых уродов, собиравшихся меня сожрать?..
— Господин! Добро пожаловать.
В нескольких шагах от нас стоял монах. Как ему удаётся подкрадываться так бесшумно? Никогда не слышу его шагов…
— Вижу, ты уже поздоровался с нашей гостьей.
— Поздоровался, как же! — одним движением парень оказался на ногах, настолько ловко, что Камикадзе, по-прежнему торчавший на его голове, даже не покачнулся. — Набросилась на меня, как одержимая! Стоило нестись в такую даль, чтобы пообщаться с сумасшедшей!
Не сразу поняла, что он имеет в виду меня.
— Я — сумасшедшая? Ты едва не придушил Камикадзе!
— Какого ещё Камикадзе?.. А, этого?
Резко качнув головой, парень стряхнул пискнувшего камаитати и, подхватив его на лету, бросил мне. Камикадзе возмущённо заверещал, а я даже подскочила, чтобы успеть его поймать.
— Ты в своём уме?!
— Ему это нравится, мы часто так развлекаемся. А если бы хотел его придушить, ты со своей силой муравья меня бы точно не остановила.
— Психопат! — сквозь зубы процедила я, прижимая Камикадзе к груди.
Зверёк в самом деле не казался раздражённым. В отличие от меня. Грубость вновь прибывшего была отталкивающей. Как и вся его манера поведения. В гибких порывистых движениях было больше от хищного зверя, чем от человека. И, хотя лицо было вполне человеческим, чуть удлинённые клыки, заострённые уши и когти на пальцах выдавали не-человеческое происхождение. И этому… существу я обязана спасением своей жизни… Окинув меня оценивающим взглядом, он почесал за ухом.
— Ты неплохо постарался, Нобу-сан. Я был уверен, она — не жилец. Так как её зовут?
— Какого дьявола? — взорвалась я. — Вдруг ослеп и не видишь — я стою прямо перед тобой!
Под давлением жгучей неприязни владевшая мной апатия отступила. За последние несколько минут я произнесла больше слов, чем за последние несколько дней. Тип недоумевающе покосился на монаха, будто просил разъяснить причину моей вспышки. Но Нобу-сан только улыбался.
— Ну и как тебя зовут? — теперь вопрос предназначался мне.
— Аим… Мом… то есть… — я запнулась.
Старательно подавляемые воспоминания зашевелились, точно кобры, готовые раскрыть капюшоны…
— Аимом?..
— Аими! — взяла я себя в руки. — Для друзей — Момо. Но второе тебе точно не грозит!
— Вообще-то, мне нет дела до твоего имени, — пожал он плечами. — И можешь не благодарить за то, что спас тебя от óни. Хочу лишь знать, какая связь между тобой и моим братцем.
— Кем? — не поняла я.
— Иошинори, кем ещё!
Я чуть не выронила Камикадзе. Просто стояла и смотрела на него округлившимися, как у лемура, глазами.
— Ну? — он нетерпеливо дёрнул рукавом кимоно. — Расскажешь — и мы в рассчёте, можешь идти куда хочешь.
— Иоши… нори… сама — твой брат? — наконец выдавила я.
Удивление было настолько велико, что произнесение этого имени вслух даже не причинило боли. Тип неприязненно поморщился и, передразнивая, буркнул:
— "Иошинори-сама"… Напыщенный гордец!
Справившись с первым шоком, я прошлась по стоявшему передо мной более осмысленным взглядом. Только сейчас обратила внимание, что в густой чёрной шевелюре затерялись белые пряди. Не седые, а именно белые. И не прикрытый волосами глаз — очень тёмный, как и глаза Иошинори-сама. Но лицо, хотя и не лишённое грубоватой привлекательности, не имело ничего общего с тонкими чертами величавого ёкая. Не говоря уже об осанке. Если Иошинори-сама казался воплощением царственности, его "братец" больше смахивал на Тарзана из племени обезьян. По происхождению — аристократ, по повадкам — горилла. Всё это промельнуло в голове за доли секунды, и я, практически не сомневаясь в своём предположении, уточнила:
