Возрожденное орудие - [7]

– Даже если мне сорок четыре, – сказал Джедао недоверчиво и не без сожаления о потерянных годах, – это как-то рановато.

Идея о том, чтобы появиться перед Кел в этой униформе, была сама по себе достаточно пугающей. А появиться перед ними с заявлением о том, что он генерал – причем генерал Кел! – казалось приглашением проделать в нем дыры. По слухам, они были меткими стрелками.

– Кел уважают ранг, – сказал Куджен. – Они будут уважать и тебя.

«Да неужели…» – подумал Джедао. Существовал единственный способ это проверить.

– Это настоящие Кел, – сказал он, – они служат на настоящих мотах, сражаются в настоящей войне. И вы решили, что для выполнения вашего плана я должен стать настоящим генералом.

– В общем и целом, да.

Дело дрянь. Тем не менее он должен оставаться в живых достаточно долго, чтобы понять, как обернуть ситуацию не только в свою пользу, но и в пользу Кел, которые будут находиться под его опекой.

– Мне все равно, на сколько частей разрубили ваш гепт… гекзархат, – сказал Джедао, – или насколько хорош этот сдвигмот. Рой из ста восьми мотов, какими бы они ни были впечатляющими, не оставляет нам права на ошибку. Единственный путь к успеху заключается в том, что мне надо прийти в себя быстро, а сражаться мы станем грязно.

Повинуясь импульсу, Джедао отсалютовал Куджену. Движение показалось пугающе естественным.

– Я твое орудие, – произнес он формальную фразу Кел. Ему показалось, что событие надо как-то отметить, пусть во всем происходящем не было даже намека на здравый смысл.

Глаза Куджена вспыхнули.

– Я знал, что ты вернешься ко мне, – сказал он.

И лишь намного позже Джедао выяснил, что гекзарх имел в виду.

2

Девять лет назад

На следующее утро после того, как Черис исчезла, забрав с собой игломот, верховный генерал Кел Брезан был разбужен незнакомцем в своей спальне на пепломоте «Иерархия пиршеств». Сначала он подумал, что какой-то сервитор перепутал время, ибо кто, во имя огня и пепла, подает чай в такой час? В кои-то веки он воспользовался неудобным новым званием и приказал никому не беспокоить ни по какому поводу, кроме экстренных случаев, потому что ему нужно было хорошенько выспаться, прежде чем решать мировые проблемы.

Перед сном Брезан проделал обычные рутины, в том числе размотал повязку, стягивающую грудь, потому что во времена кризиса, хаоса и чрезвычайных происшествий только рутина поддерживала его. Он мог быть самым высокопоставленным Кел, оставшимся в гекзархате, но это не означало, что он хотел напоминать военным об их смутном предубеждении против мужчины, которому не посчастливилось родиться мужеформой. С какой стороны ни посмотришь, ситуация была проигрышной: смена пола – вещь нетрудная, хоть и отнимает много времени, только вот Кел и ее не одобряли, такая была у них дурацкая пуританская черта. Поэтому он терпел и не менялся. В последнее время он почти не придавал этому значения. Кроме того, учитывая все другие причины, по которым Кел могли бы ненавидеть Брезана, он сомневался, что то, что он был женоформой, имело хоть какое-то значение. Так или иначе, он подсказывал окружающим, как к нему следует относиться, с помощью штучек, связанных с модой – стрижки и (когда он был не на службе, то есть уже никогда) стиля украшений.

– Это чрезвычайная ситуация, – произнес резкий, низкий голос в тот самый момент, когда Брезан услышал звук, с которым захлопнулась дверь.

Брезан вздрогнул, проснулся окончательно и безуспешно попытался нащупать табельное оружие. Он не был настолько параноиком, чтобы с ним спать, но уже начал об этом сожалеть, хотя и сомневался, что смог бы нанести незваному гостю значимый урон. Уж скорее он бы выстрелил самому себе в ногу, или – если Вселенная отнесется к нему особенно несправедливо – его оружие снова выстрелом выбьют из руки. Тот первый случай он не забудет до конца дней.

Побеги свечной лозы засияли ярче при появлении незнакомца, который, как выяснилось, не был таковым. Это оказалась одна из сержантов Кел, из службы связи – пухленькая женщина с привычкой рассказывать грязные анекдоты любому, кто хотел их выслушать. Только вот у Брезана возникло ощущение, что она вовсе не Кел, раз вломилась в его комнату.

– Привет, верховный генерал, – сказала женщина. В руках у нее был поднос с дымящейся чашкой чая.

– Вы что, Шуос? – спросил Брезан, не тратя время.

– Отлично, – сказала она.

– Как вас зовут по-настоящему?

Женщина приблизилась, двигаясь достаточно медленно, чтобы не выглядеть угрожающей.

– Вы задаете неправильный вопрос. Ну, если интересно, я Шуос Эмио. И вам бы стоило выпить чаю. Яда в нем нет, не считая кое-каких дополнительных стимуляторов. Для грядущего разговора вам надо взбодриться.

– Да что вы говорите, – саркастически заметил Брезан. – По-вашему, я недостаточно бодр?

Он сбросил простыни и сел, чувствуя себя странно уязвимым в ночной сорочке и со спутанными волосами.

– О, стимуляторы вам нужны не для меня, – сказала Эмио. – С вами хочет поговорить гекзарх, а для такого соображалка должна работать на полную катушку.

«Гекзарх» означало Микодеза, главу фракции Шуос, одного из последних людей, с которыми Брезану хотелось бы беседовать.