Возрождение времени - [4]

Выполнив эти задачи, призрак тем не менее почувствовал, что чего-то не хватает, – чего-то важного. Он пытливо вглядывался в темное небо, пока не сообразил. Мановением пальца призрак очертил на темном бархате небосвода круг. Затем, отведя руку, щелкнул пальцами, и из них вылетела искра. Попав в круг, искра превратила его в огненный золотой шар. Снова засияло знакомое Солнце – или по крайней мере казавшееся знакомым. Лучи его, преломившись в атмосфере, залили светом весь мир: и лазурное небо, зеркально чистое и гладкое, и аквамариновое море, сверкающее и искрящееся.

Призрак понежился в новом свете, без которого жил так долго. Медленно поднял голову, чувствуя себя словно во хмелю.

«Похоже на Золотой век, тогда, очень давно…»

Солнечный свет озарял его кожу и волосы, дорисовывая образ типичного человеческого существа. Теперь стало ясно – или стало бы, если бы где-то поблизости оказался какой-нибудь наблюдатель, – что призрак больше не бестелесный дух, а человек, мужчина. Мужчина из стародавнего мира, который когда-то называли Землей.

А этот новый мир, в точности как мифическая Земля, манил его ощущением близкого знакомства.

Этот мир у края Вселенной был тенью той древней планеты, давно уже уничтоженной вместе с когда-то населявшими ее многочисленными человеческими цивилизациями.

Призрак знал, что по сравнению с некогда существовавшей великой Вселенной или даже по сравнению с реальной Землей этот искусственный мир был крохотным, ненастоящим и незначительным. Но он все равно сотворил его, чтобы космическая эпопея, уже завершившаяся, могла продолжиться еще немного. Пусть созданный им довесок и не станет подлинным продолжением, но разве это не радость – снова на короткое время погрузиться в этот виртуальный мир и погреться у тускнеющих углей поддельного Солнца, в то время как Вселенная неуклонно идет к своему концу?

– Это закат Вселенной, – прошептал он.

Часть I Прошлое внутри времени

Эра Голубой планеты,

год 2-й, наша звезда, наш мир

Небо было мутно-серым. Знакомый послеобеденный дождик затянул озеро легкой моросью. Трава на берегу, волнуясь под легким ветерком, жадно пила сладкие капли. Игрушечный кораблик, сплетенный из травинок, покачивался на порожденной моросящим дождем ряби, все дальше и дальше уплывая от берега.

«Как будто он стремится к краю мира…»

Юнь Тяньмин сидел на берегу и бездумно швырял в озеро камешки, наблюдая, как расходящиеся круги набегают друг на друга. Рядом сидела женщина и смотрела на него, не говоря ни слова. Ветерок играл ее длинными волосами, чьи кончики гладили его щеку. Эта ласка пробуждала в нем желание.

На одно мгновение Тяньмину примерещилось, будто он находится в другом месте и другом времени – на студенческом пикнике в пригороде Пекина, в том счастливом дне, который провел рядом с Чэн Синь. Но лимонно-желтая вода, голубая трава и разноцветная галька на берегу напоминали, что сейчас другая эра и здесь другой мир – планета в трехстах световых годах от Земли и почти на семьсот лет позже.

И женщина тоже другая.

«Косой дождик, мягкий ветерок, ни к чему возвращаться домой»[2].

Тяньмин не знал, почему вдруг вспомнил строчку из традиционного китайского стихотворения, которое родители, одержимые идеей дать сыну классическое образование, заставили его выучить наизусть. Возвращение домой невозможно было даже вообразить – больше не существовало дома, куда он мог бы вернуться. Оставалось терпеть холодные ветры и дожди на этой чужой планете.

«Вот же дурак! – ругал себя Тяньмин. – С чего это ты вообразил, что тебе предоставится второй шанс? Что будешь сидеть у озера со своей любимой Чэн Синь и пускать игрушечные кораблики? Проснись!» Сама мысль о воссоединении с женщиной своей мечты через семь веков была абсурдом. Сам факт, что он сейчас сидит рядом с женщиной своей расы, уже был невероятным чудом.

Но еще большее чудо однажды ускользнуло между его пальцев. После разлуки длиной в семьсот лет Тяньмин мог бы увидеться с любимой, если бы прибыл на эту планету на несколько часов, да нет – на несколько минут раньше! Тогда он провел бы остаток жизни на берегу этого озера с женщиной, которую любил семь столетий, и никогда не расстался бы с ней. Но с другой стороны, женщина, которая сейчас сидит с ним рядом, была бы тогда всего лишь лучшей подругой его жены и женой другого мужчины.

Впрочем, Чэн Синь находилась сейчас совсем недалеко, всего в нескольких сотнях километров отсюда. Ясными ночами он видел ее корабль – тот медленно облетал планету. И тем не менее, хотя он и мог восхищаться ею издалека, Чэн Синь оставалась навеки недосягаема.

Когда-то давно он подарил ей звезду. Но сейчас из-за неожиданного разрыва «линии смерти» она навсегда лишилась возможности приземлиться на поверхность планеты. Теперь Чэн Синь стала его звездой.

Тяньмин поморщился и привычно глянул в небо. Идет дождь, ничего не видно. Но он знал, что она там, за облаками, возможно, в этот самый момент даже проплывает над его головой…

Тяньмин опустил глаза и обнаружил, что взгляд спутницы по-прежнему устремлен на него. Он сделал вид, что не замечает. Две руки, словно лозы, обвились вокруг его шеи. Он уже приготовился насладиться этим моментом близости, когда обладательница рук заговорила. Она задала вопрос, который задают влюбленные всех эпох и галактик, рас и полов: