Вознесение гор - [43]

Круглые границы поля были отмечены в четырёх точках длинными шестами, поднимавшимися из окружавшей поле стены. На кончике каждого шеста была деревянная сфера, испускавшая видимый свет. Когда Даниэл вошёл, они светились синим, но теперь цвет сменился на красный.

В его ушах прозвучал громкий звук, вроде музыкального звона, когда сферы сменили цвет. Девочка, стоявшая на противоположном конце поля, сразу же исчезла.

— Какого чёрта? — выпалил Даниэл, прежде чем закрыть рот. Секунду назад она стояла там, ясно видимая как для его глаз, так и для его «иного» восприятия, а затем полностью исчезла. От неё не осталось ни следа. Она будто совершенно прекратила существовать.

Даниэл ждал, совершенно сбитый с толку, не зная, что делать, или что от него ожидалось. Минуту спустя девочка ненадолго появилась снова, мелькнув лишь в десяти ярдах от него. Его разум её не ощущал… лишь его взгляд отметил её мимолётное присутствие. Озадаченный, Даниэл повернулся в том направлении, где видел её.

Она снова появилась, но на этот раз прямо позади него, и он заметил её своим разумом, а не глазами. Даниэл увидел, как её аура всколыхнулась, и от как от неё метнулась прочь вспышка силы, пройдя через его поясницу, и выйдя из живота. Он почти ничего не почувствовал кроме странного колющего ощущения. Бросив взгляд вниз, он увидел, как из маленькой дырки у него в животе потекла кровь.

«Она пырнула меня!». Его разум не сразу осознал это, но Даниэл почувствовал, как боль в его пояснице и животе начала расти. Он отшатнулся в сторону как раз в тот момент, когда девочка снова появилась, послав ещё один импульс силы через то место, где он только что стоял. Она исчезла прежде, чем он смог отреагировать.

— Она пырнула меня! — заорал он в пустоту, надеясь, что кто-нибудь услышит его. Он знал, что это не могло быть правильным. Даниэл не был уверен, что следовало использовать именно слово «пырнула», поскольку она не пользовалась ножом, однако времени найти более подходящий термин у него не было.

Кто бы ни наблюдал за ним, ответа не было, но Даниэлу показалось, что он услышал смех.

Рыжая снова возникла, на этот раз по левую сторону от него. Она снова послала в него крошечную вспышку силы, пронзив бедро его левой ноги. Даниэл заметил, что ощутил её появление лишь своим разумом. Она оставалась полностью невидимой для его глаз. Когда она появилась в первый раз, перед тем, как пырнула его, всё было наоборот.

«Она не исчезает, она каким-то образом делается невидимой», — сделал наблюдение он. «Она может заставлять себя проявляться либо для зрения, либо для разума, по выбору».

Его нога подогнулась под его весом, и он ощутил, как следующая её атака прошла по воздуху там, где была его голова. Этот удар стал бы для него последним.

«Но она не может определить, где я нахожусь, когда сама полностью невидима — иначе я уже был бы мёртв». У него сложилось впечатление, что она снова проявилась для его разума потому, что для использования своих способностей в нападении на него ей приходилось становиться видимой для той странной силы, которую они применяли, чем бы она ни была. Первый раз она появилась для того, чтобы оценить расстояние — чтобы увидеть, не сдвинулся ли он с места. «Следующая атака придётся прямо сюда, поскольку она заметила меня, когда промахнулась секунду назад».

Уйдя в безумный перекат, он ощутил, как его тело обо что-то ударилось, и девочка внезапно появилась. Ему повезло откатиться прямо ей в ноги, когда она приблизилась для следующей атаки. Он был более чем вдвое крупнее её, и его тело сбило её с ног. Самый сильной его эмоцией в тот момент был страх, и он быстро схватил её, подмяв под себя, а она сама пыталась вырваться, появляясь и вновь исчезая.

— Я не хочу делать тебе больно, — закричал он ей, крепко схватив её за плечи.

Бросив попытки стать невидимой, девочка зарычала на него, послав ещё один импульс силы ему в грудь. Его пронзила обжигающая боль, и Даниэл обнаружил, что ему стало трудно дышать, он будто захлёбывался.

Он в отчаянии сжал её шею, одновременно пытаясь обрушить свою силу на её ауру. Он не стал утруждать себя усмирением — Даниэл уже подозревал, что, возможно, умирает. Вместо этого он мысленно скрёб её когтями, будто пытаясь порвать её разум на части.

Она противилась его усилиям, сжав своё внутреннее «я» в плотный шар, отклоняя его неуклюжие атаки. Единственным хорошим последствием этого было то, что она больше не могла посылать в него пронзающие вспышки силы.

Дико рвя её ауру, чтобы она была вынуждена поддерживать защиту, он одновременно боролся с ней физически. Она была крошечной по сравнению с ним, и Даниэл полностью подмял под себя её тело. Она кусалась и царапала его кожу ногтями, но надежды высвободиться у неё не было. Крепко сжав руки у неё на горле, он мысленно бился с ней, чтобы не дать ей времени на атаку, пока недостаток воздуха не сделает своё дело.

Лицо девочки приобрело шокирующий пурпурный оттенок, а глаза выпучились, роняя слёзы боли и страха. Они были коричнево-зелёными, менее яркими, чем у Кэйт, но достаточно похожими, чтобы невольно напомнить о ней Даниэлу.