Возмездие. Рождественский бал - [41]

Поразмыслив, Мигриаули решил не задерживать Джумбера, не «разоблачать», а последить за ним еще, выяснить, чем он занимается. Грустное, задумчивое лицо Джумбера уже не внушало доверия, не вызывало сочувствия. Забраться в чужой дом и бесцеремонно рыться в чужих вещах! Нет, не вязалось это с представлением о порядочном, но обездоленном судьбой и оттого ожесточенном человеке. И в сознании Мигриаули все больше укреплялась мысль, что это Джумбер украл у Хидурели бриллиант и грозится убить его. А если не сам, то кто-то связанный с ним. Но что надо было ему в доме Хидурели?.. Ничего, кажется, не унес, в дом пробрался преспокойно, все оставил в беспорядке — не собирался скрывать следов своего «визита».

В кабинет вошла секретарша.

Склонившийся над бумагами Мигриаули на миг вскинул голову, мельком взглянул на нее и продолжал писать, словно бы и не увидел девушки. Лида — так звали секретаршу — давно уже старалась обратить на себя внимание очень симпатичного ей молодого инспектора. Первое время Мигриаули заглядывался на изящную, хорошенькую девушку, но ему претила ее развязность.

— Почту принесла, — тихо пояснила Лида, задетая его равнодушием. Положив на стол корреспонденцию, она не уходила, надеясь, что он одарит ее хотя бы мимолетной улыбкой. Откуда ей было знать, что Мигриаули перестали нравиться девушки, делающие ставку на свою внешность.

— Я вас не задерживаю, Лида.

Девушка неуверенно улыбнулась, поспешила к двери, вызывающе процокав каблуками. Звонкий перестук их еще долго долетал из коридора.

Мигриаули устало потер лоб и принялся просматривать почту.

В одном конверте обнаружил записку, весьма озадачившую его. Он перечитал ее несколько раз, не в силах осмыслить содержание. Записка была анонимной, но игнорировать ее вряд ли стоило.

Настроение у Мигриаули испортилось, а ему в последнее время и так было невесело. Расследование преступления шло медленно, а главное — угнетало чувство бессилия. С того дня как он нелепо попал в руки бандитов и чуть не погиб, его покинула вера в себя. Он не мог простить своего промаха и все больше впадал в уныние.

В кабинет, постучавшись, вкатился тучный коренастый мужчина. Отдуваясь, он плюхнулся на стул.

— Что нового, Мамия?

— Похвастаться пока нечем, стараюсь, в лепешку готов расшибиться, но… Не знаю, прежней прыти не стало у меня, что ли?.. Все равно выведаю, куда он скроется.

— И я так думаю, не дадим им потешаться над нами.

— Надежды не теряю… Почем я знал, что все осложнится?.. Ничего, не бойтесь, все будет в порядке.

— Больше расторопности, Мамия. А мать его как? Не опасается, что и Бакур может пострадать? Не пытаются ли родители услать его куда-либо на время и избавить от допроса?

— Все выведаю, дай еще срок… — Мамия помолчал. Что-то мучило его, хотел что-то сказать, но колебался.

— Ну что, Мамия, говори, не стесняйся.

— Нет, ничего… Я не поверил, понятно… О вас говорят… Я-то знаю, враки все… Вы за свое дело радеете, как никто другой, разве не вижу!.. Сами они подлецы бесчестные! Если б даже своими глазами увидел, не поверил бы, неспособны вы на дурное… — Мамия, пробормотав что-то еще, попрощался.

«Хороший он человек… Не подведет…» — подумал Мигриаули и позвонил Темуру, попросив зайти к нему.

Минут через пять появился Темур.

— Вот, прочти это послание, поломай голову, выскажи свое мнение. — И протянул ему анонимную записку.

— Что — убийственная весть?

Темур пробежал глазами записку.

— Вот так так! Держу пари, от твоего доброжелателя!

— В первый миг и я подумал то же самое…

— Вокруг нас, точнее, вокруг тебя плетется сеть, и скажи спасибо, что кто-то предупреждает об опасности. Однако то, что друг нам неведом, скверно! Невидимый, даже друг неприятен.

— Получается, что невидимый друг хочет помочь нам выявить и арестовать преступника?

— Получается, что так. А ты не веришь? Чего же тогда он хочет, по-твоему?

— Почем я знаю.

— Раззадорил мое любопытство… Как бы дознаться, кто он?

— Давай потерпим. Увидишь, сам проявит себя.

— Мне он представляется надежным, честным и верным человеком.

— Завидная убежденность.

— А почему бы не верить в это, он же оказывает нам большую услугу! — воскликнул Темур.

— Сожалею, но пока не разделяю твоего мнения. Не будем делать скоропалительных выводов.

Что же писал им таинственный доброжелатель?

«Если хотите раскрыть преступление в магазине, арестуйте Джумбера Дэвидзе. Вам ничего не стоит установить его личность».

29

«Кто же он, этот доброжелатель, который стремится погубить Джумбера Дэвидзе? Почему скрывается? Боится Джумбера и его сообщников? Что им движет? Только ли желание помочь закону или он жаждет свести с кем-то счеты?» — размышлял Мигриаули, направляясь утром в прокуратуру, к следователю Давиду Сачалели, который занимался делом Магали Саджая.

Сачалели, приветливо поздоровавшись с младшим коллегой, сказал:

— Извини, Джуаншер, но давай сразу к делу, вот-вот придут профессор Узнадзе и жена покойного Саджая. Я назначил им встречу до твоего звонка.

— И ты извини, что пришел, не договорившись с тобой, — дня три не мог дозвониться, тебя не застанешь. Понимаю, я и сам все время мотаюсь. Вот и решил с утра перехватить тебя. Видишь ли, у меня вызывает сомнение личность одного уважаемого человека, о котором у тебя должны быть сведения. Я имею в виду Зураба Хидурели — заместителя директора института, профессора Узнадзе. Как он относится к смерти Магали Саджая? Что ты о нем знаешь, какого мнения? Понимаешь, он проявляет непонятный интерес к преступлениям, которые, в общем, отношения к нему не имеют. Он не упускает случая поговорить со мной, вызнать что-либо, дать совет, «навести на след», мало того, — он не в милицию, а ко мне обратился за помощью, когда у него похитили уникальные драгоценности. Кто-то грозится убить Хидурели — он показал мне письмо, оставленное неизвестным в его доме. Но при этом довольно спокоен, я бы сказал, невозмутим. Предполагаю, что он хочет выгородить преступников. Но кого? Думаю, своего сына Бакура, — тот затеял драку в ресторане. А на днях к нему в дом проник другой участник драки — некий Джумбер Дэвидзе. Сам наблюдал за ним: он что-то искал в доме Хидурели, ничего не взял, ушел оттуда злой… Не нравится мне Зураб Хидурели.