Возмездие - [19]

Она проверила остальные карманы, нашла электронные карты-ключи, три доллара двадцать пять центов мелочью, клочок бумаги с адресом дома, где он погиб. И медальон с эмалью, на одной стороне – зеленый трилистник, на другой – силуэт рыбы.

– Лейтенант! – обратился к ней санитар. – Вы закончили осмотр тела?

– Да, можете увозить. Скажите доктору Мор­рису, чтобы был повнимательнее. – Она сунула бумажник и содержимое карманов в пластиковый пакет и обернулась к Рорку. Он не проронил ни слова, и по выражению его лица даже она не мог­ла ничего понять.

Ева протерла руки очищающим раствором и подошла к нему.

– Ты когда-нибудь видел что-нибудь подоб­ное?

Рорк посмотрел на пакет, в котором лежали вещи Шона, увидел медальон и покачал головой.

– Нет.

Она еще раз окинула взглядом место преступ­ления – ужас смерти посреди блеска и великоле­пия – и вдруг приметила небольшую изящную статуэтку, стоявшую у вазы с бледно-розовыми цветами. Это была женская фигура в длинном платье с накидкой, вырезанная из белого камня. Она показалась ей смутно знакомой.

– Что это за статуэтка?

– Где? – Рорк рассеянно обернулся, шагнул к статуэтке и собрался уже взять ее в руки, но Ева его остановила.

– Смотри, здесь какие-то буквы. ПДМ. Странно…

Рорк усмехнулся, и Ева сердито посмотрела на него.

– Прости. Это привычная для католиков аб­бревиатура. Пресвятая Дева Мария.

– Ты что, католик? – спросила она удивленно и подумала, что стыдно не знать о собственном муже подобных вещей.

– Был в прошлой жизни, – Рорк пожал пле­чами. – Но из меня даже служки не вышло. А эта вещь явно не отсюда, – добавил он. – Мои деко­раторы не имеют привычки использовать предме­ты культа.

Рорк посмотрел на прекрасное строгое лицо, вырезанное из белоснежного мрамора, и уверен­но сказал:

– Это он ее сюда поставил.

Ева нахмурилась:

– Ты считаешь, что ему был нужен зритель? Он что же, устраивал представление для нее?

Сколько лет прошло с тех пор, как Рорк пере­стал считать себя католиком, но ему было трудно об этом говорить.

– Похоже, он хотел, чтобы она дала ему бла­гословение. Что, в общем-то, одно и то же.

– Ты знаешь, кажется, я видела такую же у Бреннена. Она стояла на туалетном столике у кровати. Там она была вполне уместна, и я не об­ратила на нее внимания. Там были эти бусы… ну, для молитвы, голографии детей, такая же статуэт­ка, серебряная щетка для волос, гребень, синий флакон с духами…

– Ничего себе, не обратила внимания, – пробормотал Рорк и подумал, что некоторые поли­цейские умеют замечать все.

– Просто запомнила, что она там была. В этом нет ничего особенного. Тяжелая, – сказала она, кладя статуэтку в еще один пластиковый пакет. – Похоже, дорогая. – Она посмотрела на клеймо на подставке. – Итальянская?

– Сделано в Риме.

– Может, удастся отследить?

Рорк покачал головой:

– Выяснишь только, что за прошлый год про­дали тысячи таких статуэток. В Ватикане полно лавочек с подобным товаров. Я сам с нескольки­ми сотрудничаю.

– Все-таки проверим. – Ева взяла его под руку и вышла с ним вместе. – Тебе здесь делать нечего. А мне надо еще немного поработать, со­ставить отчет. Через несколько часов вернусь до­мой.

– Я хочу позвонить его семье.

– Пока что не могу тебе этого разрешить. По­дожди. Подожди! – повторила она, заметив, ка­ким жестким и напряженным стал его взгляд. – Дай мне несколько часов, Рорк… – Она беспо­мощно опустила руки. – Я сочувствую твоему горю.

Он притянул ее к себе, обнял, прижался к ней. Она смущенно погладила его по спине.

– Впервые с того дня, как я узнал тебя, я жа­лею о том, что ты – полицейский.

Он разжал объятия, повернулся и зашагал прочь.

Ева стояла на ветру, вдыхала морозный воздух и чувствовала себя виноватой, сама не зная, в чем.

Когда она приехала домой, Рорк сидел, запер­шись, у себя в кабинете. Встретил ее только кот, который терся о ее ноги, пока она снимала куртку.

«Что ж, иногда неплохо побыть и одной», – решила Ева. Надо было работать. Раз утешитель­ница из нее никудышная, остается одно – быть полицейским. Тут она хотя бы знает, что делать…

Галахад, с трудом карабкаясь по ступенькам, направился за ней в кабинет, где она обычно ра­ботала, а когда Рорка не бывало дома, и ночевала. По дороге Ева заглянула на кухню, налила себе кофе и сделала сандвич с тунцом – скорее для выжидающе на нее посматривавшего Галахада, нежели для себя. Половину она тут же отдала ко­ту, который схватил сандвич с таким видом, будто голодал месяц, а другую захватила с собой.

Подойдя к письменному столу, Ева поглядела на запертую дверь в кабинет Рорка. Она знала, что достаточно только постучать, но делать этого не стала.

Друга его она не спасла. Не успела, не догада­лась вовремя. Кроме того, ему теперь наверняка придется давать показания: расследованию без Рорка не обойтись. А к утру обо всем будут знать СМИ. Их больше не удастся держать в неведении. Ева решила, что сама позвонит Надин Ферст, журналистке с «Канала 75». Насчет нее Ева была уверена, что та, по крайней мере, не исказит со­бытия. Да, порой Надин бывала чрезмерно на­стойчива, но в отсутствии порядочности ее упрек­нуть было нельзя.

Ева взглянула на телефон. Она договорилась с Макнабом, что вечером он будет звонить ей до­мой, если появится какая-нибудь важная инфор­мация. А еще она ждала звонка от ублюдка…