Возмездие Эвелит [сборник] - [79]

Не то, чтобы здесь был вопрос дипломатии или чего-нибудь такого, надеюсь, — подумал он. Чтобы успокоиться, он сконцентрировался на простых и реальных вещах — на цокоте копыт, на подъеме и опускании седла под собой, на ритмических движениях мышц лошади, на ее запахе, на скрипе и позвякивают сабли у своего пояса — и внезапно вспомнил, что именно такой способ рекомендуют эсперы.

Ни одна община не была огорожена каменной стеной, какие окружают большинство городков и все опорные пункты боссменов. Офицеры свернули с шоссе и двинулись по улице между двумя рядами зданий с колоннами. Боковые улицы отходили в обоих направлениях. Селение не занимало большой территории, но было расположено кучно, отдельными группками из родственных семей или кланов, назовите как вам больше нравится. По этому поводу ходили всякие грязные толки. Но Шпейер, который уж наверняка знал лучше, говорил, что распутства здесь не больше, чем во внешнем мире. Просто эсперы идее частной собственности предпочитают собственность общую и детей тоже воспитывают не изолированно, а сообща.

Детей здесь было множество, они с любопытством глазели из всех портиков. Дети выглядели здоровыми и, несмотря на естественный страх перед чужаками, достаточно радостными. Но Макензи они показались слишком торжественными, и все были в одинаковых голубых одеждах. Взрослые стояли между детьми с бесстрастными лицами. Все они вернулись с полей, завидев приближающийся полк. Тишина была похожа на баррикаду. Макензи почувствовал, как его прошибает пот. Выехав на центральную площадь, он тяжело перевел дух; он почти задыхался.

Фонтан в форме лотоса потренькивал в центре площади. Его окружали деревья в цвету. С трех сторон площади стояли массивные здания, по-видимому, склады. С четвертой стороны располагалось маленькое храмовидное строение с изящным куполом — явно главное управление и молитвенный дом. На нижней ступеньке выстроились с полдюжины мужчин в голубых одеяниях, пятеро из них — молодые здоровые детины. Шестой — человек средних лет с символами ян и инь на груди. Черты его лица, сами по себе непримечательные, выражали невозмутимое спокойствие.

Макензи и Шпейер натянули поводья. Полковник мягко поздоровался:

— Философ Гейнз? Я Макензи, а это майор Шпейер. — Он клял себя за свое смущение и не знал, куда девать руки. Молодые парни были ему более или менее понятны: они наблюдали за ним с плохо скрытой враждебностью. Но ему было не по себе от взгляда Гейнза.

Глава поселения слегка наклонил голову.

— Добро пожаловать, джентльмены. Не хотите ли войти?

Макензи спешился, привязал лошадь к столбу и снял шлем. Его красно-коричневая униформа выглядела особенно потрепанной в этом окружении.

— Благодарю. Я вас надолго не задержу.

— Очень хорошо. Следуйте за мной, пожалуйста.

Напряженно, в сопровождении молодых людей они прошли через приемную и дальше, в небольшой зал. Шпейер оглядел мозаику.

— Что ж, очень красиво, — пробормотал он.

— Спасибо, — сказал Гейнз. — Прошу в кабинет. — Он распахнул великолепно отделанные двери орехового дерева и жестом попросил посетителей войти. Помощники его остались снаружи.

Комната была строгой, с белыми стенами и минимумом обстановки: письменный стол, книжная полка и несколько стульев без спинок. Окно выходило в сад.

Гейнз сел. Макензи и Шпейер последовали его примеру, неловко чувствуя себя на этих сиденьях.

— Лучше сразу перейдем к делу, — выпалил полковник.

Гейнз промолчал. Наконец Макензи пришлось продолжать:

— Ситуация такова. Наши силы заняли Калистогу и расположили отряды по обе стороны от холмов. Таким путем мы контролируем как дорогу на Напа-Валли, так и дорогу на Валли-оф-дзе-Мун, по крайней мере с севера. Расположить войска с востока лучше всего здесь. Мы планируем стать укрепленным лагерем вон в том поле. Я сожалею, что придется нанести некоторый ущерб вашим посевам, но вы получите компенсацию, как только законное правительство будет восстановлено. И продовольствие, лекарства, вы понимаете, сколько-то армия вынуждена будет реквизировать, но мы постараемся не причинять населению излишних тягот и дадим расписки. Э-э… из предосторожности мы должны будем поселить в этой общине несколько человек, чтобы присматривать за ходом дел. Они будут стараться как можно меньше вмешиваться. О'кей?

— Устав Ордена исключает какие-либо контакты с военными, — не повышая голоса, ответил Гейнз. — Собственно говоря, ни один вооруженный человек не должен переступать границу селения эсперов. Я не могу участвовать в нарушении закона, полковник.

— Если вы так привержены закону, философ, — сказал Шпейер, — я напомню вам, что оба, и Фаллон и судья Бродский, объявили военное положение. Обычные нормы не действуют.

Гейнз улыбнулся.

— Так как законным может быть только одно правительство, — сказал он, — заявления другого не имеют силы, они пусты. Для стороннего наблюдателя звание судьи Фаллона выглядит выше, особенно когда его сторона контролирует большее пространство, чем отдельные разрозненные кусочки.

— Теперь уже нет! — рявкнул Макензи.

Шпейер жестом остановил его.

— Может быть, вы не в курсе событий последних нескольких недель, философ, — сказал он. — Позвольте мне в коспективной форме изложить их вам. Наши части обошли фаллонитов и спустились с гор. В центре Калифорнии не осталось уже почти ничего, что могло противостоять нам, так что двигались мы быстро. Мы заняли Сакраменто, мы контролируем реку и железную дорогу. Наши опорные пункты тянутся к югу под Бейкерсфилдом, с Иоселитом и Кингс-Каньоном, не очень далеко, чтобы можно было снабжать всем необходимым укрепленные позиции. Когда мы закроем этот северный конец, силы фаллонитов вокруг Реддинга окажутся в окружении, попадут в ловушку между нами и мощными боссменами, которые все еще удерживают районы Тринити, Шасты и Лассена. Сам факт нашего пребывания здесь вынудил противника эвакуировать Колумбийскую долину, чтобы защитить Сан-Франциско. Теперь еще вопрос, кто из нас занимает большую территорию.