Возлюбленный мой - [7]

Жизнь его порядком попинала, но вместо того чтобы сломать, каждый ее удар закалял его, делал тверже, сильнее и несгибаемей. Теперь он был сплошной сталью, от мальчишки, которым он был когда-то, ничего не осталось.

Но таково взросление. Меняется не только тело, но и разум.

Однако по отношению к его другу эта потеря детской чистоты казалась настоящим преступлением.

И на этой ноте, внимание Блэя привлекла администраторша, стоявшая за стойкой. Она склонилась над стеклянной витриной с украшениями для пирсинга, ее грудь выпирала из черного бюстгальтера, который виднелся из-под  рубашки  того же цвета. Один рукав был черно-белым, а другой – черный с красным, в носу, бровях и ушах торчали металлические кольца. На фоне всех этих рисунков на стенах, она была  словно живое воплощение того, что, по желанию, можно было здесь получить. Очень сексуальный, жесткий пример... с губами цвета красного вина и волосами цвета ночи.

Все в ней очень сочеталось с Куином. Она была им же, только в женском обличии.

И что сказать, разноцветные взгляд Куина уже остановился на ней, и он заулыбался девушке своей фирменной улыбкой ловеласа.

Рука Блэя скользнула в карман кожаной куртки и нашла там пачку красных Данхилл[5]. Господи, ничто не вызывало у него такого желания затянуться сигаретой, как любовные похождения Куина.

И было очевидно, что сегодня он получит еще парочку гвоздей в гроб своего настроения: медленно прогуливаясь перед администраторшей, Куин смотрел на нее так жадно, словно та была высоким запотевшим бокалом со свеженалитым пивом, а он только что вернулся домой с жаркого и тяжелого трудового дня. Его взгляд не отрывался от ее груди, и пока они продолжали красоваться друг перед другом, девушка помогала ему получить более ясную картину своих достоинств тем, что оперлась на руки и еще ниже склонилась над витриной.

Хорошо, что вампиры не болеют раком.

Блей отвернулся от этой живой версии канала «Спайс»[6] у кассового аппарата и переместился ближе к Джону Мэтью.

– Круто, – Блэй показал на эскиз с кинжалом.

Не хочешь сделать себе татуировку когда-нибудь? – показал знаками Джон.

– Не знаю.

Бог свидетель, ему нравилось подобное на коже...

Его взгляд вновь обратился к Куину. Огромное тело парня стремилось навстречу человеческой женщине, его широкие плечи, плотные бедра и длинные, мощные ноги гарантировали ей захватывающее дух приключение.

В сексе он был потрясающим.

Не то, чтобы Блэй знал это по собственному опыту. Он видел это, и слышал... и представлял, как это могло бы быть. Но когда подобная возможность возникла, его сразу же отнесли к особому малочисленному классу – отвергнутый.

На самом деле, это была больше категория, чем класс... потому что, он был единственным, с кем Куин отказался заняться сексом.

– Эмм... а что, постоянно будет так болеть? – послышался женский голос.

Когда ей ответил мужской бас, Блэй посмотрел на стул для клиентов. Блондинка, над которой только что работали, осторожно натягивала рубашку на целлофановую повязку и смотрела на парня, который набивал ей татуировку, как на доктора, который должен был сообщить ей о ее шансах на выживание.

Затем парочка подошла к администраторше; той, что передумала делать тату, вернули ее деньги, и они обе с интересом уставились на Куина.

Так было везде и всегда, где бы парень ни появлялся, и когда-то этот факт заставлял Блэя преклоняться перед своим лучшим другом. Но теперь это вызывало лишь отторжение: каждый раз, когда Куин говорил «да», то единственное «нет» всплывало в голове Блэя огромными буквами.

– Парни, если вы готовы, то я тоже, – позвал их мастер татуажа.

Джон и Блэй направились в заднюю часть салона, а Куин сразу же забыв об администраторше, как о страшном сне, последовал за ними. Его огромным плюсом была та серьезность, с которой он относился к своей роли Аструкс Нотрам Джона: он должен находиться рядом с парнем двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. И к этой обязанности он относился с еще большей ответственностью, чем к сексу.

Джон сел в мягкое кресло, в центре рабочего кабинета, достал бумажку, развернул ее и положил на стол татуировщика.

Человек нахмурился и посмотрел на то, что набросал Джон.

– Так, эти четыре символа на верхней части плеча?

Джон кивнул и показал знаками: Вы можете украсить их как угодно, но они должны быть четкими.

После того, как Куин перевел, мастер кивнул.

– Круто. – Взяв черную ручку, он нанес вокруг символов элегантную рамку из узоров. – Что это, кстати?

– Просто символы, – ответил Куин.

Мастер снова кивнул и продолжил рисовать.

– Как вам?

Все трое склонились над рисунком.

– Черт, – тихо сказал Куин, – Охренительно.

Так и было. Абсолютное совершенство, которое Джон носил бы на своей коже с гордостью – и из-за шикарного узора не каждый сможет различить символы на Древнем Языке. Он не хотел, чтобы все видели, что было нарисовано – но с татуировками всегда так – им не обязательно быть на виду, и видит Бог, у парня было достаточно футболок, чтобы скрыть надпись от посторонних глаз.

Когда Джон кивнул, мастер встал.

– Я принесу переводную бумагу. Перенести это на твое плечо не займет много времени, а затем мы сразу приступим к работе.