Возлюбленная Пилата - [114]

Старый Перперна постоянно что-то болтал. Они скатывались с барханов, бежали между ними, стараясь, чтобы их не заметили часовые на башне. А Перперна говорил и говорил, размахивая левой рукой, на культе которой блестело приспособление из кожи и железа, изготовленное, по предположению Афера, оружейником, приговоренным к смерти: что-то вроде сумки, прикрепленной ремнями к руке. А там, где должна была быть кисть, торчал острый клинок. Перед началом операции Перперна снял с него ножны и выбросил их. А теперь у него ни на минуту не закрывался рот…

Он рассказывал об ошибках Элия Галла, о лицах рабынь, о вони, исходившей от верблюдов, страдавших поносом, вспоминал особо противных хозяев. Иногда он прерывал свои рассказы мудрыми изречениями вроде «Лошадь знает всадника лучше, чем всадник лошадь», «Раб знает хозяина лучше, чем хозяин раба» и тому подобными.

Когда они забрались на очередной бархан, один из греков простонал:

— Если ты сейчас не заткнешься… — И повторил: — Может быть, его связать?

Перперна, который без устали бежал наравне с молодыми сильными мужчинами, усмехнулся, глядя на него.

— И что? Ты выбьешь мне последние зубы? А кто тогда проведет вас к тайным черным ходам, сынок? Как я уже говорил, это нелегкий путь. И кто его не знает, тот его не найдет. Я даже думаю, что из тех, кто когда-то знал о тайных ходах, только немногие смогут найти их сейчас. А я, бывший тогда среди рабов, которых считал своими братьями, не только знаю, где вход. О нет, я мог бы его найти, даже если бы не знал, где он. Вот так-то. А вот и он.

Он неожиданно замолчал и указал на сухой куст перед скальной стеной.

— Мне нравится твое молчание, — сказал Афер. — Но я вижу только сухой куст.

— Отодвинь его, — посоветовал Перперна. — Или выбери воина, который лучше всех умеет дуть. Пусть он дунет, и куст отлетит.

Мечами они изрубили куст на мелкие кусочки и смотрели на скалу. Она была покрыта лишайниками и зарослями других мелких растений.

Снисходительно улыбнувшись, Перперна подошел, наклонился и, посмотрев вокруг, молча начал работать своим клинком. Несколькими быстрыми движениями он взрыхлил довольно большую площадь, а потом правой рукой сорвал слой растений.

Под ним открылись очертания входа в пещеру, загроможденного камнями, дровами и даже несколькими изогнутыми кусками металла.

— Ты молодец, — похвалил старика центурион. — Но теперь все-таки помолчи, прошу тебя.

Нубо снял с плеча тяжелый лом и засунул его в одну из самых больших щелей. Остальные ждали, пока не начали выпадать первые камни. Потом они стали помогать мечами и древками копий. Один из самых сильных воинов схватил кирку.

Когда они освободили вход, один из воинов высек огонь. С тремя факелами, один впереди, один посередине и один сзади, они проникли в подземный мир Ао Хидиса.

На их пути оказалось много поворотов и залов с какими-то фантастическими фигурами. Неожиданные подъемы, на которые они взбирались кряхтя, сменялись темными лабиринтами. Потом они заметили, что дорога стала спускаться вниз, к новым пещерам. Появился ручеек, омывающий голубоватые камни.

И наконец, выход, заваленный мусором и камнями. Они вошли в пещеру, где стояли подставки для копий скульптур. Потом коридор, в конце которого была навалена куча из разбитых амфор. Афер поднял один из осколков.

— Сезамовое масло. Идем дальше. И да будут с нами боги.

* * *

Деметрий старался оторвать пальцы Клеопатры, судорожно вцепившиеся в его руку. Ему пришла в голову безумная в данной ситуации мысль, и он тут же произнес ее вслух:

— Я давно мечтал о твоем прикосновении, но надеялся, что оно будет нежнее.

Через несколько секунд он заметил, что Клеопатра расслабилась. Звенело оружие, кто-то испустил предсмертный крик, а сзади них прогремел жесткий властный голос Бельхадада:

— Я знаю, кто он. А кто ты, Руфус?

— Ты знаешь? Что Хикар предатель?

Деметрий повернулся. Хикар стоял перед князем, без оружия. Труп Барадхии повис через бруствер. Люди Гаруна били быстро и жестко. Неизвестно, что происходило внизу, за стеной. А здесь, наверху, на башне, были люди Хикара, молодые бойцы личной охраны князя, тоже безоружные. Они уворачивались от ударов других воинов или лежали в крови.

— Ты это знаешь? — повторил Руфус.

Деметрий впервые увидел на лице человека, якобы работающего на Сейана, крайнее изумление.

— Умный князь знает, что всегда есть недовольные, — пояснил Бельхадад. Он вытащил кинжал и рассматривал отблески света факелов на лезвии. — Поэтому он приставляет к ним человека, который способен обуздать это недовольство. Человека, который когда-нибудь сменит его. Человека, вокруг которого объединяются местные жители. Таким образом он может за ними наблюдать. Или поручить кому-нибудь это наблюдение, не правда ли, Гарун?

Седобородый воин широко улыбнулся.

— И то, и другое, мой князь, — сказал он, почтительно поклонившись.

— Но Хикар не знает кое-чего другого, — медленно произнес Бельхадад. — В его роду, под Дамаском, есть люди, преданные мне. Когда римляне искали человека, который будет выполнять их грязную работу, эти верные мне люди предложили Хикара. Потому что он подходит. Потому что он похож на меня. Потому что двадцать пять лет назад я спал с его матерью.