Возлюби ближнего! - [49]

— Понятно, — сказала Регина, — меня уже давно заманивает «Березка», но мне пока что-то не хочется ехать в Москву… Бросать такую комнату! К тому же эта вечная московская суета, приемы, обеды…

Разговорчивая Регина все время обращалась к Кореньеву. Курлыкина она словно не замечала. А когда гном все-таки умудрялся вставить словечко, она брезгливо морщилась и начинала говорить, не ответив на его вопрос, о своих делах.

— А вы сюда надолго? — спросила Регина Кореньева.

— Да все от обстоятельств зависит, — неопределенно ответил Кореньев, — если строительство не начнется, то я ничем здесь не связан… Человек я одинокий, не женат, детей нет, родителей тоже.

Узнав, что Кореньев ютится у кого-то в углу и площади своей не имеет, Регина предложила:

— У меня кроме этой комнаты есть тут еще одна, метра четыре, правда… Я в ней своих московских и ленинградских подруг размещаю. Если хотите, можете остаться там сегодня…

— Везет же людям, — не скрывая досады, проворчал Курлыкин и стал поспешно прощаться, предварительно слив в свою рюмку остатки коньяка.

Регина сразу же понравилась Кореньеву. Кореньев блаженствовал, но на строительстве вдруг спохватились, перестали выплачивать зарплату неработающим и предложили ехать на другую стройку.

Узнав, что подъемные возвращать не надо, Кореньев никуда не поехал и сказал, что останется в Дымске. А тут еще Регине улыбнулось счастье. На единственный билет художественной лотереи она выиграла столовый сервиз на двенадцать персон. Кореньев обрадовался и предложил немедленно загнать дорогой сервиз.

— Да кто же такую дорогую посуду здесь купит? — спросила Регина. — В Москве — там дело другое, там покупателей пруд пруди.

— А покупатель у меня уже есть, — весело сообщи Кореньев. — Тот же Курлыкин… С тех пор как он о твоем выигрыше узнал, все время пристает, чтобы сервиз ему продали… Крупную сумму обещает…

— Не хотелось бы с этим типом связываться, — призналась Регина. — Очень уж он какой-то склизкий, гаденький…

Кореньев и сам недолюбливал Курлыкина, но в Дымске не было комиссионных магазинов, а пить уже стало совсем не на что, и сервиз все-таки продали Курлыкину. Он долго торговался (ссылаясь на свою бедность и неустойчивое положение), но заплатил довольно щедро.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Отныне Кореньев уже не торчал с похмелья у дверей гастронома, чтобы сообразить в складчину на заветную поллитровку.

Теперь он сидел в комнате за уставленным бутылками столом, на котором появилась даже изысканная закуска. Все было как в лучших домах — взбалмошная, беспечная Регина танцевала начинавший опять входить в моду шейк, а заглянувшие на огонек дружки Кореньева восхищенно кричали «браво» и нажимали на выпивку.

А после художественной части те из гостей, кто еще стоял на ногах и шевелил языком, запивали водку пивом и вели застольные беседы на какую-нибудь умственную тему. Начинали обычно с чего-нибудь возвышенного, но неизменно переходили на высокую стоимость вытрезвительских услуг и заканчивали гневной критикой новых правил торговли спиртными напитками, считая малейшее ограничение продажи водки чуть ли не грубым посягательством на «демократические права человека».

По традиции оживленная беседа заканчивалась выяснением давно наболевшего вопроса: кто кого уважает и как именно — очень или не очень?

Шесть месяцев и четыре дня длилась райская жизнь Кореньева. Один день в точности походил на другой. Менялись, пожалуй, только этикетки винных бутылок да кадровый состав собиравшихся гостей.

После пропития выигранного сервиза наиболее стабильный и солидный доход приносило Регине Капустянской гаданье и колдовство.

Оказалось, что эта допотопная отрасль шарлатанства пользовалась повышенным спросом даже у студентов в периоды зачетов и дипломных работ.

Два местных учебных заведения бесперебойно поставляли Регине вполне достаточное количество всесторонне подготовленных к облапошиванию молодых людей. Тех самых, что, сомневаясь в собственных знаниях, не мыслили об овладении высотами науки без вмешательства «нечистой силы».

К тому же сама колдунья производила впечатление вполне современной дамы и, прежде чем назвать крайнюю цену, сообщала, что колдовство и хиромантия — это только ее хобби, а основное занятие — вокально-балетное искусство.

За умеренную, доступную цену Регина давала проглотить «магическую» записку, обеспечивающую «железную тройку» по естествознанию и общественным дисциплинам.

Таким образом, вместе с ростом клиентуры росло и количество посуды, сдаваемой Кореньевым чуть ли не каждое утро.

Кореньев блаженствовал. Наконец-то свершилась мечта! Вот он, его идеал, — пить до отказа, не ведая никаких других трудовых обязанностей, кроме сдачи посуды!

Иногда только настроение портили сны. Причем одни и те же.

Кореньеву снилось, будто он сидит в компании своих друзей — и удивительная вещь: все наливают себе водку, а когда очередь доходит до него, из этой же самой бутылки льется молоко. Кореньев негодует, плачет, кричит и просыпается от голоса Регины:

— Повернись на правый бок…

— Опять… молоко… приснилось…

— Молоко — это к новостям, — бормочет заспанная колдунья и, вспомнив, что ее ждет в девять утра большая группа абитуриентов, наскоро одевается и уже в дверях, смеясь, говорит: