Возлюби ближнего! - [47]
Зная твое доброе, отзывчивое сердце, я надеюсь, что, пока строят океанарий, ты тем временем найдешь возможность связаться с гриндой и Майна-Вирой и уже все вместе примчитесь по известному вам адресу.
Жду.
Волнуюсь.
Волнуюсь и жду.
Все та же Лида, она же — Катушкина».
Письмо Лиды я прочел несколько раз. Небо снова затянуло тучами. Пора было отправляться в обратный путь, но в тот момент, когда я . . . . . . . . . .
На словах «когда я…» — рукопись дельфина обрывается. Несколько последних страниц прочесть совершенно невозможно. Судя по всему, сторож, которому был отдан сверток на хранение, допустил халатность, и соленая черноморская вода размыла чернила.
Что касается дальнейшей судьбы автора, то, хотя до сих пор встретиться мне с ним не удалось, я уверен, что раньше или позже встреча эта состоится.
На тот же случай, если у читателей появится желание обратиться к автору повести с тем или иным вопросом, они могут адресовать свои письма мне. Обещаю обязательно передать их по назначению.
Письма можно писать от руки, поскольку, как мне известно, дельфин Бывалый разбирает даже самые неразборчивые почерки.
С лингвистическим приветом
все тот же переводчик.
СПАСАЙСЯ КТО МОЖЕТ!
Геннадий Кореньев, а точнее, если говорить доступным всем простым паспортным языком, гражданин Кореньев Геннадий Ричардович, родившийся 26 февраля 1939 года в городе Туле, уже давно стяжал себе широкую известность в отделах кадров самых различных предприятий очень многих городов.
В длинном списке учреждений, куда зачислялся Кореньев и откуда вскоре увольнялся, главным образом «по собственному желанию», значились заводы, фабрики, строительные конторы, мастерские бытового назначения, столовые, булочные, детские площадки, жилищные конторы и даже кладбища.
Так, например, в одном из дальневосточных городов Кореньев числился в местном отделе коммунального хозяйства в качестве ловца беспризорных собак и кошек. Работа была сдельная, и заработок зависел (как гласили бухгалтерские документы) «от поголовья отловленных четвероногих бродяг, могущих распространить опасные заболевания».
Заработок вполне обеспечивал Геннадию Ричардовичу безбедное житье, и, что главное, работать можно было в нетрезвом виде, а рабочий день зависел не столько от наличия размножившегося на улицах поголовья, сколько от крепости поглощенных Кореньевым спиртных напитков.
Устраивало Кореньева и еще одно преимущество: отлов производился в специальном фургоне, запряженном парой одров, и на обратном пути кучер, видя, что ловец окончательно упился, укладывал его спать тут же, в фургоне, и отвозил домой.
К сожалению, и здесь Кореньев не удержался. То ли в этом маленьком дальневосточном городке сильно снизилось количество безнадзорных собак и кошек, то ли чересчур увеличились ряды алкоголиков, желающих занять доходное и спокойное место, но Кореньева уволили, и его потянуло в город Дымск, где всем желающим приехать туда на работу предоставлялись подъемные и гарантировалась весомая надбавка за климат и отдаленность от центра.
Тогда Дымск привлекал взоры не только романтиков, но и просто желающих в кратчайшие сроки решить проблему собственного материального благосостояния. Эта категория прибывающих была далеко не однородна. Основное ее ядро составляли так называемые «крепкие мужики», давно уже потерявшие связь с семьями и сельским хозяйством, но почему-то сохранившие в своем сознании одну из характерных черт дореволюционного крестьянина: они были дюже жадны до денег и если не копили свой капитал в кубышках, то только по двум причинам: или нечего еще было копить, или они считали куда более выгодным и надежным хранить свои деньги в сберегательной кассе, твердо усвоив, что «срочный вклад дает доход — три процента каждый год».
Изучив все законы, инструкции и позднейшие изменения в них о предоставлении особых льгот, тарифов и надбавок для лиц, прибывающих на работу в районы вечной мерзлоты, а равно и в районы многовековой засухи, эти люди работали в полную силу, позже выписывали свои семьи, и случалось даже, что из этой плеяды впоследствии вырастали настоящие мастера. Но были в числе прибывающих и рыцари длинного рубля, этакие «перекати-поле» — те, кто привык измерять уровень жизни уровнем потребления спиртных напитков. Девиз их на редкость несложен: чем больше денег — тем больше водки.
Среди этих персон «нон грата» можно было встретить рядом с этаким отпетым «динозавром», кроме этикеток на водочных бутылках не прочитавшим ни единой строки, просто недоучек, махровых бездельников, беспечных попрыгунчиков. Были тут и выходцы из добропорядочных семейств, взлелеянные бабушками и дедушками, привыкшие получать все блага по первому требованию и никогда не заработавшие себе даже на сто граммов хлеба. В отличие от «динозавров», они кое-что читали, кое-что смотрели в кино, вращались в тех самых кругах, где «все знают из достоверных источников», где ведется свой неофициальный табель о рангах, где одних величают «прогрессивными», а других «реакционерами», где, желая оправдать свое дремучее невежество, вечно ссылаются на «перегруженность информацией».
