Возлюби ближнего! - [131]
ТОНКИЙ ПОДХОД
О том, что бабушка вот-вот уйдет на пенсию, говорить начали давным-давно, причем больше всех говорила она сама.
— Эх, скорей бы на пенсию! — вздыхала иногда расстроенная какими-нибудь служебными неприятностями Анна Игнатьевна.
Обычно в ответ на это раздавались иронические смешки.
Подвижную, энергичную, с веселым, без единой морщинки лицом бабушку даже внук Лешка звал не иначе как по имени и отчеству.
Бывали случаи, когда Зоя, размечтавшись, говорила матери:
— Уйдешь ты на пенсию, а я сразу же на вечерние курсы поступлю… А то ведь не только учиться, даже газету прочесть времени не хватает!
— И по музеям мы с тобой походим до полного удовлетворения! — дополнял Борис. — Бабушка, значит, дома с детьми, а мы в воскресенье как рванем с утра в Эрмитаж, так уж до ночи не вернемся! Глядишь, и пообедаем где-нибудь, и в театр на премьеру!
Но чем больше признаков преклонного возраста проявлялось в бабушкином характере, тем реже подымался в доме разговор на пенсионные темы. Только младшая внучка Валька на вопрос гостей: «Кем ты будешь, когда вырастешь?» — неизменно отвечала: «Пенсионеркой».
И вот наконец свершилось. Завтра, несмотря на будний день, Анна Игнатьевна на работу не пойдет.
По этому случаю был созван малый семейный совет в составе зятя и дочери пенсионерки.
— Это очень ответственный и сложный момент в жизни человека! — многозначительным полушепотом произнес Борис. — У меня тут даже выписка из одной научной статьи сделана.
Борис открыл тетрадку и, надев вторую пару очков, прочел нараспев, как стихи:
— «Наиболее результативным по части психоневрастенических наслоений является резкий переход от интенсивно-перманентной занятости к вынужденному повседневному безделью».
— Так что же нам делать? — спросила дочь начинающей пенсионерки.
— Про это, понятно, ни в какой статье не говорится, — снимая очки, ответил Борис. — Но лично я и без всяких научных авторитетов могу разобраться… Уйдя на пенсию, бабушка ни в коем случае не должна почувствовать себя свободной от общественно-полезных обязанностей. Наш долг — проявить максимальную чуткость и найти наиболее тонкий подход. Говоря короче… (Борис был адвокатом и, призывая всех «говорить короче», оставлял за собой право произносить бесконечно длинные речи.) Говоря короче, бабушку надо немедленно загрузить!
Но тут в комнату вошла сама Анна Игнатьевна, и совещание закрылось.
— Ну, вот и свершилось, — печально улыбаясь, сказала бабушка. — Отныне я пенсионерка.
— Поздравляю! — Борис неловко обнял тещу, чмокнул ее мимо щеки. — Поздравляю с заслуженным отдыхом!
— Давно тебе, мама, пора на отдых, — присоединилась дочь. — Заодно и поясницу полечишь как следует, и отоспишься…
— Что верно, то верно, — вздохнула Анна Игнатьевна. — Теперь времени у меня на все хватит!
— С этим делом тоже торопиться нельзя, — осторожно, как бы между прочим, заметил Борис.
— Про какое дело ты говоришь? — недоуменно спросила теща.
— Да про это самое… про отдых. Резкие переходы, знаете ли… они очень даже опасны… Скучать начнете… а где скука, там и тоска, а где тоска, там и болезни… Сам читал…
— Ладно, — успокоила теща, — привыкну и к отдыху. Не к такому привыкала… Преодолею!
Однако категорическое заявление тещи ничуть не поколебало Бориса.
— Вначале они все, пенсионеры, набрасываются на отдых, а потом начинают от этого отдыха чахнуть и болеть. Привычка к отдыху — процесс эволюционный.
— А что, если нам перейти на горячие завтраки? — осенило Зою. — Это раньше мы ели по утрам всухомятку, а теперь-то зачем? Мама привыкла вставать рано, с вечера купит продукты, а утром встанет и приготовит.
— Отличная идея! — облизываясь в предвкушении вкусных тещиных завтраков, одобрительно отозвался Борис.
— Я по утрам люблю селедку есть с луком, — заметил Лешка.
— Горячие оладьи тоже неплохо! — сказал Борис.
— Вот обжоры! — засмеялась Зоя. — Мы с Валькой будем по утрам кашу есть. Я — рисовую, она — манную!
На другое утро, пока все еще спали, бабушка хлопотала на кухне. Она чистила селедку, резала лук, разводила тесто, варила каши.
Глядя на раскрасневшуюся у плиты тещу, Борис торжествовал:
— Повеселела наша бабуся! Энергия в глазах появилась. Душа радуется!
В тот же вечер вся семья сидела у телевизора и смотрела новую комедию о скучающих пенсионерах. Бабушки дома не было. Испортился водопроводный кран, и ее попросили поискать водопроводчика.
В антракте между вторым и третьим актом Борис поделился новой, только что пришедшей на ум идеей:
— Зря мы отдаем в садик нашу Вальку! Раньше это было необходимо, но сейчас, когда бабушка не ходит на работу, — это просто садизм с нашей стороны лишать ее общества любимой внучки.
— Тогда уж ты ее… сам… обрадуй, — осторожно предложила Зоя.
И Валю взяли из сада…
Однажды Зоя обратила внимание мужа на то, что Анна Игнатьевна как-то осунулась и пожелтела.
— И ведет себя странно… вчера прихожу домой, а она сидит в кресле, молчит и смотрит в одну точку.
— Сидела в кресле? — переспросил Борис, морща лоб. — Гм… Плохо дело…
— Что же это, по-твоему, означает? — встревожилась Зоя.
— От недогрузки все это, — растолковал жене Борис, — определенно от недогрузки! Придется применить срочные меры!
