Воздушный витязь - [62]
— Рискует наш командир, ох как рискует!
— Да, все-таки нужно было дозаправить бак бензином.
— А немец в это время сделал бы свое дело и улепетнул.
— Возможно… но жизнь капитана дороже, чем сбитый германец.
— Больше всего я боюсь, что там не один "фоккер", а два или три. В каком положении окажется командир?
— Будет атаковать, все равно будет атаковать.
— Ведь случалось, что Крутень атаковал противника на планировании, когда было израсходовано горючее. И ничего…
— До поры до времени. Не всегда бывает везение.
Люди смотрят в высоту, напрягают слух. Не терпится увидеть "ньюпор" с нарисованным на борту русским воином в шишаке и кольчуге. Гнетет тяжелое предчувствие.
Вдруг чей-то резкий крик врывается в тишину, подобно взрыву гранаты:
— Крутень летит! Витязь возвращается!
— Летит! Летит! Ура! — уже не отдельный голос, а единый крик многих раскатывается над аэродромом.
Темная точка на горизонте увеличивается в размерах, обретает четкие очертания знакомого самолета. Мотор не работает. Всем ясно, что "ньюпор" планирует — кончилось горючее. Все ниже и ниже опускается самолет. Теперь видно, как он переваливается с боку на бок. Значит, нетвердая рука управляет им. "Командир ранен", — эта мысль пронзает всех. Все знают, как легко и красиво Крутень сажал планирующий аэроплан. Но до земли остается совсем немного. Кто-то выкрикивает: "Ну давай, дорогой наш витязь!"
…Евграф Николаевич возвращается в Плотычи. Скоротечный воздушный бой закончился в его пользу. "Альбатрос" рухнул вниз, объятый дымом и пламенем. Крутень истратил последние патроны в последней обойме. Теперь надо добраться до аэродрома, хотя он не очень-то близко и не так просто это сделать. Вражеская пуля засела в теле. В неистовом поединке он даже не почувствовал, что ранен. Теперь, когда напряжение боя слало, Евграф Николаевич ощущает сильную боль, липкую, пульсирующую кровь под рубашкой. Перед глазами стоит серый туман, предметы расплываются. Он стискивает зубы. До аэродрома совсем близко.
В баке давно не осталось ни капли горючего. Скорость планирующего самолета все больше падает, а без скорости трудно лететь. Наконец внизу аэродром. Капитан, как во сне, видит столпившихся у взлетной дорожки людей. Но ветер гонит вперед обессилевший аэроплан, и он оказывается за линией аэродрома. Сажать аппарат в поле — значит неизбежно сломать его. Дорога каждая машина. К тому же на глазах у товарищей допустить такую ошибку он не может. Ведь его считают асом, виртуозом пилотажа. Только бы не потерять сознание! Из последних сил Крутень выполняет крутой вираж. Нос "ньюпора" направлен на середину аэродрома. Еще немного, совсем немного!
Однако самолет уже не слушается ослабевшего летчика, а земля властно притягивает его тяжелую массу. Ручка управления выскальзывает из рук. "Ньюпор" резко опускает нос и отвесно срывается вниз. Аэроплан, сделав один виток штопора, врезается в землю…
Люди, на глазах которых произошла эта нелепая катастрофа, оцепенели. Потом бросились к месту падения "ньюпора", извлекли из-под обломков безжизненное тело командира. Глаза его закрыты, на помертвевшем лице ясное выражение досады и удивления.
В книге приказов по 2-й боевой авиационной группе появляется приказ № 48 от б июня 1917 года. В нем говорится:
"Сегодня около 9 >1/>2 часов, возвращаясь с боевого полета, на крутом вираже с высоты 20–30 метров, потеряв скорость и перейдя в штопор, разбился насмерть командир авиагруппы капитан Крутень…"
В штаб авиагруппы приходят телеграммы и письма с выражением соболезнования по поводу гибели Евграфа Николаевича Крутеня.
Телеграмма из Минска:
"От лица всех авиачастей фронта прошу принять наше искреннее и глубокое сочувствие в постигшей Юго-Западный фронт и родную боевую авиацию незаменимой потере в лице погибшего доблестного героя капитана Крутеня. Прошу распорядиться о возложении на его гроб венков от всех авиачастей Западного фронта. Сабельников, Богдашевский".
Начальник полевого управления авиацией и воздухоплаванием при штабе верховного главнокомандования:
"6 июня с. г. на фронте погиб доблестный командир 2-й боевой группы капитан Евграф Николаевич Крутень, который своей неутомимой боевой работой стяжал себе неувядаемую славу и бесспорно может считаться гордостью нашей родной авиации…"
Телеграмма от инспектора авиации Юго-Западною фронта Ткачева:
"С чувством глубокой скорби узнал о гибели всеми глубоко, искренне уважаемого и любимого дорогою Евграфа Николаевича Крутеня. В лице его русская авиация потеряла еще одну драгоценную жемчужину. Ушел в вечность искренний и честный товарищ, идеал боевого начальника и скромный герой. Он нес с собой неиссякаемую энергию, сплошной порыв и беспредельную любовь к делу. Мир праху твоему, дорогой товарищ".
Многие русские газеты поместили некрологи о гибели капитана Крутеня, высоко оценивая ею боевые под виги, его заслуги перед русской авиацией.
…В газете "Киевлянин" за 11 июня 1917 года на первой странице крупным шрифтом набрано объявление:
"Отец, мать, сестры и братьи с беспредельной скорбью извещают товарищей, родных и знакомых, что вынос тела волею Божьей погибшего военного летчика Евграфа Николаевича Крутеня состоится 11 июня "3 часа дня, с вокзала, станция Киев-1, во Владимирский собор и дальше на кладбище Выдубецкого монастыря для предания земле".
