Воздушный снайпер - [20]

- Лучше мы пойдем к ним, - попросил лейтенант.

- Можно и так. Посыльный, проводите товарищей, - приказал Бискуп.

Разговор гостей с летчиками наладился быстро. Пока корреспондент записывал в блокнот рассказ Цоколаева, художник, усадив Голубева на контейнеры из-под бомб, принялся рисовать. Минут через десять он закончил работу, сказал:

- Смотрите.

Василий взял протянутую бумагу. На него с листа весело глядели озорные глаза летчика в меховом шлемофоне и кожаном реглане, который перепоясали лямки парашюта.

- Здо-ро-во! - удивленно протянул лейтенант.

- Ну что вы, - ответил художник, - это только эскиз. - Взял лист, притемнил карандашом левую часть рисунка и добавил мечтательно: - Вот когда кончится война, напишу ваш портрет маслом.

Художник нарисовал и Цоколаева.

- Ну и прославились мы с тобою, Васек! - воскликнул Геннадий.

- А что, скажешь, незаслуженно? - спросил Голубев.

- Да нет, так не считаю.

На второй день авиаторам принесли газеты. Листы многотиражки разобрали моментально. Установившуюся при чтении в блиндаже тишину нарушил капитан Бискуп:

- Как видите, друзья, наш "ишачок" может быть сильнее не только "мессеров", но и "спитфайров". - И после небольшой паузы продолжил: - Конечно, если в его кабине сидят мастера, а не просто пилоты.

- По-моему, тут все мастера одинаковые, - отозвался Цоколаев.

Высказали свое мнение и другие летчики.

- В летном деле, пожалуй, да! - вступил в разговор старший лейтенант Васильев. - Только вот чувство взаимной выручки в бою развито еще далеко не у всех так, как у сегодняшних наших героев.

- Верно говоришь, Михаил, - поддержал Бискуп. - Голубев и Цоколаев действовали, как две руки одного человека, наперед разгадывали маневры вражеских летчиков и опережали их в нанесении ударов. А в бою первым атаковал, считай - победа за тобою.

- Вот и разбор полета проведен, - поддаваясь царящему в блиндаже оживлению, сказал вошедший незаметно капитан Ильин. - Теперь речь о том, что предстоит делать в ближайшее время.

Командир авиагруппы уже имел сведения о подготовке гарнизона полуострова к эвакуации. Вот и хотел заранее предусмотреть все нюансы организации предстоящего перебазирования истребителей. Это было вовсе не просто: времени перелета, состояния погоды капитан не знал. Да и некоторые другие чрезвычайно важные вопросы, например, то, как поведет себя враг, пока оставались тайной за семью печатями.

- Подготовим два варианта, - прикидывал Ильин. - Один - для сложных метеоусловий, другой - для простых.

- В том и другом случае, товарищ капитан, не обойтись нам без подвесных баков, - напомнил Бискуп.

- О баках я уже отдал распоряжение инженеру. Надо добыть карты и произвести штурманский расчет маршрута. Этим займется Голубев. Поговорим о взаимодействии при перелете...

В конце ноября по утрам на Ханко стали часто приходить корабли. Пока было светло, они отстаивались под защитой базовых средств ПВО. А с наступлением темноты покидали полуостров. Истребители беспрерывно патрулировали в небе.

Последним их боевым днем стало 2 декабря 1941 года. Летчики получили приказ отбыть в Кронштадт. Они не смогли воспользоваться ни одним из подготовленных ранее вариантов перебазирования. До наступления темноты прикрывали погрузку гарнизона на корабли. Им разрешили оставить полуостров, лишь когда корабли отойдут от причала.

Предстоял дальний ночной путь. Командование знало, какому риску их подвергает, но отпустить истребители днем - означало поставить тысячи защитников Ханко под угрозу гибели от налетов вражеской авиации. Четыре из восьми летчиков совсем не умели летать ночью. Пилотирование самолета в темное время суток, да еще при наличии облачности, дымки, в авиации считается высшей ступенью профессионального мастерства, к этому летчик готовится, длительно и упорно тренируясь. Выпускать его в ночной полет без такой подготовки категорически запрещалось. Но капитану Ильину пришлось нарушить запрет: иного выхода просто не было.

Накануне Ильин провел последний инструктаж летчиков и техников. Лица их были сосредоточенны, настроение - двойственное. Люди радовались, что возвращаются в Кронштадт, и в то же время понимали, какое опасное испытание их ждет.

- У нас восемь исправных самолетов, - начал капитан Ильин спокойно и деловито, - а летчиков - десять. Старшему лейтенанту Васильеву и лейтенанту Лазуткину, чьи истребители не подлежат ремонту, придется отплывать с моряками.

Оба вскочили. Васильев попросил:

- Разрешите улететь на Ут-2?

Эту двухместную машину использовали для выполнения учебно-тренировочных заданий. В боевой расчет авиагруппы она не входила. Ильин вопросительно взглянул на инженера.

- Самолет готов, - ответил тот. - Если залить бензобак под пробку, горючего до Кронштадта, пожалуй, хватит.

- Тогда - к делу, и вылетайте немедленно, - быстро решил капитан, отпуская Васильева и Лазуткина.

- Вы, Голубев, наиболее опытны в ночных полетах и район хорошо знаете. Возглавите группу. Я пойду ведомым, - заключил Ильин.

Погрузку закончили уже в сумерках. Корабли покинули порт. Едва истребители последнего патруля сели, на них тоже установили подвесные бензобаки и до предела заправили горючим. Соблюдая предосторожность, восемь И-16 поднялись в воздух и развернулись на Кронштадт. Техники отправились на уходящий с Ханко последний корабль,