Воздушный снайпер - [21]
Половину маршрута оставили позади. Резко ухудшилась погода: свинцовые облака простирались почти до самой воды. Голубев с трудом различал ночной горизонт и сосредоточил внимание на приборах. Морозный воздух врывался в открытую кабину "ишачка", обжигал лицо. Вспомнил о Васильеве и Лазуткине: удалось ли им пробиться на тихоходном Ут-2?
Темная гладь воды под крылом сменилась белым покрывалом: самолеты теперь шли над зоной сплошного заснеженного льда. Хоть как-то помогавшая ориентироваться в пространстве, пилотировать истребитель, линия горизонта стала и вовсе не различимой. Вокруг - сплошная зыбкая серая сфера, ни огонька, ни одной сколько-нибудь заметной точки, за которые можно зацепиться глазу. А сзади - семь товарищей, и их жизнь всецело зависит от умения, выдержки, находчивости ведущего.
Направление полета Василий держал только по компасу. Отклоняться от маршрута нельзя: оба берега Финского залива заняты фашистами. Сердце невольно холодило чувство беззащитности перед этой непроглядной тьмой, заснеженной ледяной пустыней. Глаза слезились от напряжения, руки немели от усталости. Голубев понимал: не легче приходится и ведомым.
Улучив момент, лейтенант осмотрелся. По аэронавигационным огням насчитал только шесть самолетов. Где же седьмой? Приглядевшись внимательнее, Василий заметил, что этот истребитель постепенно отстает от строя. Вскоре Голубев и совсем потерял его из виду. Прикинув, кто бы это мог быть, понял - капитан Ильин. Запросить, что у командира случилось, не мог: радиопередатчика на И-16 тогда не было.
Слева внизу проплыло огромное темное пятно - остров Лавенсаари. "Значит, курс верный, - обрадовался Василий. - Остается двадцать минут полета". А обволакивающая мутная пелена вокруг самолетов между тем все сгущалась, облака фактически прижали их ко льду. Снижаться больше было некуда - стрелка высотомера держалась почти на нулевой отметке. Голубев вновь оглянулся. Огоньки крайнего ведомого тоже начали удаляться в сторону и скрылись. По месту в строю Голубев определил: что-то неладное случилось у Цоколаева.
Мучительно долго тянулось время. Наконец показались сначала отблески лучей прожекторов, а затем в туманной дымке и десятки самодельных фонарей, окаймляющих посадочную полосу аэродрома в Кронштадте. Голубев развернул группу вдоль линии посадочных огней. И тут заметил, как при маневре свалился на крыло и ударился о землю истребитель Михаила Старухина. В чем причина? Скорее всего, летчик не выдержал напряжения перелета, крайне устав, не справился с пилотированием самолета.
Василий приземлился первым. Когда, закончив пробег, отрулил в сторону и выключил мотор, навалилась страшная усталость. С трудом выбрался из кабины. Не покидала мысль: как сядут ведомые? Вот уже на земле Татаренко, затем - Байсултанов, Кузнецов, Бадаев. К радости, через минуту-другую сел и капитан Ильин. Из восьми с Ханко на Большую землю пришли шесть летчиков. Разбился на аэродроме Старухин, потерялся Цоколаев, впрочем, не осталось даже сил, чтобы горевать.
Утром следующего дня пришло ободрившее всех известие: Геннадий Цоколаев жив и невредим. Он сел на лед недалеко от берега - с убранным шасси и пустыми бензобаками. Вскоре его доставили в часть.
Ждали корабля, что эвакуировал пехотинцев и техников-авиаторов. Но он так и не прибыл. Уже потом узнали: подорвался на фашистских минах. Спастись удалось далеко не всем. Из группы Ильина в Кронштадт вернулись только двадцать шесть человек, которых взяло на борт спасательное судно.
Так закончилась героическая эпопея группы балтийских летчиков. 164 дня защищали они вместе с воинами армии и флота Красный Гангут. Все это время крепость была неприступной для врага.
Если тебе, дорогой читатель, доведется побывать в Ленинграде, загляни на улицу Пестеля. Там в 1945 году сооружен по проекту В. И. Каменского памятник защитникам Ханко. Его мемориальная доска занимает всю торцовую стену четырехэтажного дома. Строгая лепка - щит в обрамлении склоненных знамен. На щите - барельеф боевого корабля, символы Герба страны - серп и молот. Ниже высечена надпись: "Слава великому советскому народу! Доска воздвигнута в честь героической обороны полуострова Ханко (22 июня - 2 декабря 1941 г.) в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг. Слава мужественным защитникам полуострова Ханко!"
Мемориал расположен напротив церкви, построенной в честь победы Петра I над шведским флотом у полуострова Гангут. Это символично: Ханко приумножил славу Гангута.
Над Ладогой
Свирепствует за окном буран. Воет в печной трубе ветер. Но в натопленной буржуйкой землянке тепло, уютно. И от этого, а также от того, что теперь кругом родная земля, а не скалистые берега полуострова, Василий ощутил особую радость. Лишь где-то в самом дальнем уголке души постоянно таились тревога, беспокойство за жену: три месяца на Ханко, а от Саши - ни одного письма. "Жива ли, где сейчас, что с ней?" - не давали покоя вопросы.
Лейтенант вышел из землянки и направился на командный пункт. Хлопали на стоянке самолетные чехлы. Порывистый ветер бросал в лицо горсти снега, волнами гнал по взлетному полю вихристую поземку. Вдали, за мутноватым горизонтом, виднелись очертания большого города. В декабре положение Ленинграда еще больше ухудшилось: голод и холод косили население. Только за один этот месяц на Пискаревском кладбище было похоронено 53 тысячи человек.
Аннотация издательства: Во время ночного налета на вражеский аэродром самолет Игната Федоровича Сацука был подбит, летчик смертельно ранен. Однако он делает еще один, четвертый по счету заход, штурман успевает точно сбросить оставшуюся под крылом бомбу. Тяжел был обратный путь. И все же Сацук огромным напряжением воли сумел дотянуть до своего аэродрома и приземлить машину. Он спас и самолет, и экипаж, хотя сам вскоре после посадки умер. Это лишь один эпизод из воспоминаний полковника А. Ф. Калиниченко. Правдиво и ярко рассказывает он о мужестве и боевом мастерстве экипажей полка морской авиации, которым командовал дважды Герой Советского Союза полковник В.
Записки рыбинского доктора К. А. Ливанова, в чем-то напоминающие по стилю и содержанию «Окаянные дни» Бунина и «Несвоевременные мысли» Горького, являются уникальным документом эпохи – точным и нелицеприятным описанием течения повседневной жизни провинциального города в центре России в послереволюционные годы. Книга, выходящая в год столетия потрясений 1917 года, звучит как своеобразное предостережение: претворение в жизнь революционных лозунгов оборачивается катастрофическим разрушением судеб огромного количества людей, стремительной деградацией культурных, социальных и семейных ценностей, вырождением традиционных форм жизни, тотальным насилием и всеобщей разрухой.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Автор книги «Последний Петербург. Воспоминания камергера» в предреволюционные годы принял непосредственное участие в проведении реформаторской политики С. Ю. Витте, а затем П. А. Столыпина. Иван Тхоржевский сопровождал Столыпина в его поездке по Сибири. После революции вынужден был эмигрировать. Многие годы печатался в русских газетах Парижа как публицист и как поэт-переводчик. Воспоминания Ивана Тхоржевского остались незавершенными. Они впервые собраны в отдельную книгу. В них чувствуется жгучий интерес к разрешению самых насущных российских проблем. В приложении даются, в частности, избранные переводы четверостиший Омара Хайяма, впервые с исправлениями, внесенными Иваном Тхоржевский в печатный текст парижского издания книги четверостиший. Для самого широкого круга читателей.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Эта книга рассказывает о героических днях гражданской войны, о мужественных бойцах, освобождавших Прикамье, о лихом и доблестном командире Филиппе Акулове. Слава об Акулове гремела по всему Уралу, о нем слагались песни, из уст в уста передавались рассказы о его необыкновенной, прямо-таки орлиной смелости и отваге. Ф. Е. Акулов родился в крестьянской семье на Урале. Во время службы в царской армии за храбрость был произведен в поручики, полный георгиевский кавалер. В годы гражданской войны Акулов — один из организаторов и первых командиров легендарного полка Красных орлов, комбриг славной 29-й дивизии и 3-й армии, командир кавалерийских полков и бригад на Восточном, Южном и Юго-Западном фронтах Республики. В своей работе автор книги И.