Через минуту Руська был уже там, и ничего не произошло, только волосы его, подхваченные ветром, поднялись копной...
- Знаешь, что я увидел тогда? - спросил Рустик громко. - Ну тогда, на экскурсии, когда мы заглядывали в шар? Я увидел там звезды!
Я не смотрел на Руську, но слышал его. Веревки, которыми корзина была привязана к шару, натянулись сильнее.
- Настоящий космос! - крикнул Руська и засмеялся. Корзина дрогнула и оторвалась от земли.
- Скорее! - крикнул я. - Прыгай!
Он еще мог бы успеть.
- Прыгай! - крикнул я.
Медленно поднимаясь вверх, огромный шар уносил в огромной корзине Руську, а я лишь зажимал руками уши и шептал:
- Прыгай! Прыгай!
И теперь, по прошествии стольких лет, вспоминая тот вечер, тот дождь и нас с Руськой, стоящих около железной ограды, которой давно уже не существует, я утверждаю:
"Я один во всем виноват". Слышите, мои уважаемые сограждане и мой сын? Я один во всем виноват. Это я лишил вас вашей гордости и вашей надежды - ведь это была моя идея - направиться туда и посмотреть на шар, это была моя идея, а Рустик лишь ее осуществил... Тогда, опираясь локтем на ограду, Руська сказал:
- Я понял одну вещь. Эта штука, кто бы ее ни создал, сделана так хитро, что набирает силы, поглощая наши мысли. Идеи и замыслы для нее - все равно что хворост для костра.
- Чужие идеи? - спросил я.
- Человеческие идеи! - сказал Руська с гордостью.
- Что же, изобретателей она тоже глотает?
- Никому не известно, что с ними стало, - согласился Руська, кажется, уже стоя в корзине.
"Как неизвестно, впрочем, и к каким истинам они пробили себе путь", хочется добавить мне сегодня.
Что же осталось нам после того, как Рустик улетел? После того, как его мысль оказалась последней каплей? Что осталось нам? Наши глаза и руки? Наши тайны и наши звезды, которые надо открыть и разгадать? И я скажу, непременно скажу об этом моему мальчику... Будем выпутываться, черт возьми! Будем выкарабкиваться сами!
