Воздушные шары Сальви-Крус - [5]

Перед дверью одиноко, даже, как показалось Анно, сиротливо в столь поздний (или уже ранний?) час стояла странная металлическая скульптура. Бронза? Стояла скульптура лицом к двери, глаза ее находились на уровне замочной скважины, так что у Анно даже мелькнула мысль о том, что металлический человек — а скульптура изображала именно человеческое существо — подглядывает сквозь нее. От этой нелепой мысли он тут же отмахнулся, пробормотав что-то типа «Интересно…». и «Что за чертовщина?», подошел к запоздавшему гостю вплотную и принялся его разглядывать.

Слабая лампа на площадке бросала тусклый, неверный свет, превращавший полутени в тени полные, а собственно тени в полные провалы видимой материи, поэтому составить сколь-нибудь полное представление о пришельце было нелегко. Тем не менее, скоро ему стало понятно, что его запоздавший гость был гостьей.

Перед ним в трехмерном пространстве явно обозначало себя изображение женщины, скорей старухи, держащей на своей согбенной спине непомерной тяжести корзину. Большая широкополая шляпа совершенно скрывала ее лицо, странного покроя плащ свободными тяжелыми складками ниспадал до самого пола, утаивая подробности ее фигуры.

Вспомнив про неисправный лифт и прикинув солидный вес скульптуры, Анно подумал, что поднимать ее снизу сюда по всем лестницам на руках было, должно быть, не легким делом. Тогда кому и зачем нужно было так надрываться? Для чего? И почему для нее, скульптуры, выбрали место именно под его дверью? Он-то какое к этому имеет отношение? Теперь ведь и в квартиру свободно не войти. Подвинуть ее, что ли? Взявшись за шершавые бронзовые бока, Анно поднапрягся, но скульптура лишь слегка покачнулась, не сдвинувшись ни на дюйм.

— Тяжела…  Да, ну ее к черту, в самом деле! Кто ставил, тот пусть и убирает. Хотя, безобразие, конечно…  Хорошо еще, что мимо пролезть можно…  Нет, ну поставили же! Остается надеяться, что завтра ее здесь уже не будет. А если не уберут — с лестницы спущу!

Решив так, и так себя настроив, Анно достал ключ, открыл замок и толчком распахнул дверь настежь. В ту же секунду фигура качнулась вперед, словно падая, подхватилась и, сделав несколько быстрых легких движений, которые, однако, шагами назвать было нельзя, тем не менее, перешагнула порог и остановилась за ним посреди небольшого коридора, уже в квартире. Куда и подевались ее тяжесть и неповоротливость! Выходило, что она только и ждала того момента, когда перед ней уберут преграду в виде запертой двери? Раз — и все, и она в домике. И через мгновение о случившемся напоминал только застрявший в ушах легкий металлический гуд, порожденный движением тяжелой бронзовой массы.

Ничего подобного Анно, конечно, не ожидал. И, как это ни не похоже на него, он испугался. Перед глазами запрыгали какие-то светлые пятна, мышцы резко напряглись и обмякли. Отшатнувшись в противоположном направлении, он попятился, пока не уперся в стену. Оттуда, стоя неподвижно, он довольно продолжительное время созерцал мрачную фигуру, застывшую в его квартире, пытаясь в то же время осознать произошедшее. Холод стены остужал, что было необходимо и приятно, и понемногу он пришел в себя.

— Нет, дурачит кто-то, разыгрывает, — решил он. — Это, в самом деле, должно быть такая великолепная шутка, прикол, только я отчего-то испугался, словно ребенок. Шутка, однако, из глупейших, узнать бы, кто шутник…

Тут Анно подумал, что шутник, быть может, укрывшись где-нибудь поблизости, наблюдает сейчас за ним и посмеивается. «Вот уж дудки! — подумал он, захлестываясь злостью, — не над кем будет тебе смеяться!» И, оттолкнувшись от стены, как от бортика бассейна, вошел в квартиру, спокойно закрыв за собой дверь. Замок звонко лязгнул в ночной тиши, и она тут же сомкнулась над ним, словно вода над брошенным в омут камнем.

Анно зажег свет повсюду, где это было возможно, а после, подойдя к скульптуре, вновь попытался сдвинуть ее с места. Нет, в прошлый раз ему не показалось, она действительно была очень тяжела. Совсем не игрушка. Вспомнив, с какой легкостью металлическая леди шагнула в распахнутую дверь, он озабоченно нахмурил брови. Эта легкость в сочетании с невероятной тяжестью настораживали и пугали. Но он отмахнулся от призрака тревоги, возникшей в его сознании и, присев перед гостьей, принялся ее изучать.

Опытным — достаточно — взглядом Анно сразу же уловил всю странность и, что ли, загадочность стоящей перед ним скульптуры. Будучи знаком с творчеством всех известных древних мастеров страны, которых — такого уровня, к слову сказать, — было отнюдь не много, зная их почерк, манеру, характерные особенности, приемы и уловки их ремесла, он не мог определить, кто из них мог бы быть ее автором. Да разве и кто-то из них? Нет, чем больше смотрел на нее Анно, тем крепче становилась его уверенность в том, что эта старая женщина была чужестранкой, что пришла она издалека. Об этом говорило, например, ее облачение. Ни в глубокой древности, ни в настоящие дни никто и нигде в стране не носил таких шляп, таких плащей. Никогда здешние мастера не делали таких уродливо-громоздких, в виде куба с крышкой, корзин. Странен был и набалдашник толстой суковатой палки, на которую опиралась старуха, являвший изумленному взору мастерски вылепленную голову невиданного, неведомого зверя, такого дикого, ужасного и отталкивающе противного, что Анно стоило немалых усилий не отвести глаз в сторону, рассматривая его. Тем не менее, чем дольше смотрел он на него, тем большее отвращение вызывала у него плоская вытянутая морда зверя с длинными воронкообразными волосатыми ушами, с безразличным выкатом глаз и рваными ранами ноздрей, со страшными, загнутыми саблями зубов и сквозившим между ними раздвоенным жалом языка, с которого, право же, капала не то слюна, не то яд.